я тоже в этом участвовала. Впрочем, многие наставники закрывали глаза на мои неудачи. Для них я была бесполезным балластом на курсе, избавиться от которого тем не менее было невозможно. Им проще было поставить «некромантке в яблоках» минимально допустимую положительную оценку и не иметь лишней головной боли. Принципиальным был лишь Рэйдан тер Фоскор. Но и он на последних двух практикумах перестал поднимать зомби и прочих мертвых чудищ, когда очередь доходила до меня. Хотя уж лучше бы продолжал это делать. Вместо этого мастер смерти устраивал мне настоящие экзамены. Заставлял чертить пентаграммы и гексаграммы, мучил каверзными вопросами по теории упокоения того или иного вида нежити, а затем требовал идеальных плетений простых заклинаний. В пустоту. Скелетов я, видимо, не заслуживала. С другой стороны, их отсутствие неплохо сказывалось на моих результатах. Заклинания выходили откровенно кривоватые и слабые, но это была хотя бы некромагия. И новых отработок я пока не получила.

Зато тревожил собственный возрастающий интерес к некроманту. Я видела, как тер Фоскор общается с моими однокурсницами, как, несмотря на суровые предупреждения, сдерживает поднятых монстров, чтобы девушки успели с ними справиться. Спокойно, без лишних эмоций разбирает ошибки, притом под звуконепроницаемым куполом. Я уже знала, что некромант редко повышает на кого-то голос. Он и без того умел парой фраз заставить умолкнуть любого. Даже я не всегда находилась, что ответить, что говорить о моих одногруппницах, далеко не столь общительных? Сильный, притягательный мужчина. Настоящий. Состоявшийся. Взрослый. Точно знающий, чего хочет от жизни. Не пытающийся самоутвердиться за счет тех, кто слабее. Я наблюдала за ним и понимала, что еще немного – и пропаду, сгорю в его черном пламени, как мотылек. Как десятки мотыльков до меня. А быть «одной из…» в списке его побед совершенно не хотелось.

А еще я подозревала, что Рэйдан тер Фоскор прекрасно знает обо всех эмоциях, которые вызывает у меня. И это, равно как воспоминание о злосчастном поцелуе запястья и совете мага постараться не вызывать его интерес, нервировало. Я твердо решила, что сделаю все возможное, чтобы субботняя отработка стала последней нашей встречей во внеучебное время.

С Рокуэном Ойленоре я заболталась глубоко за полночь. Наставник счел интересными мои фантазии о зубоцветах и зубофруктах, с любопытством пролистал блокнот с зарисовками, задержавшись на арбузе и огурцах, а потом создал трехмерную проекцию растительной клетки. И все, я пропала. Мы ходили вокруг проекции, так и этак прикидывая, как встроить в нее костную ткань, из которой потом вырастут челюсти. Потом я вспомнила про некромак, уже обладающий вполне приличными змеиными клыками, и мы с эльфом направились в оранжерею. Удачно перехватив на выходе лирру Трилист, потревожили цветок. Впрочем, тот вполне охотно пожертвовал мне один лист во благо науки. Рокуэн Ойленоре увел меня в лабораторию, где мы провели еще два интересных часа. Остались бы и дольше – исследовательский интерес настолько захватил меня, что я совсем забыла про сон, но результаты нескольких тестов можно было оценить не раньше, чем через семь часов. Возвращаться в общежитие в компании эльфа было приятно и спокойно. Я увлеченно рассказывала ему о том, насколько ярче и многограннее стал мир после медитации, сколько открылось тайн и появилось новых идей. Лирр Ойленоре слушал меня внимательно, с доброй светлой улыбкой. У входа в общежитие мы встретились с возвращавшимся откуда-то тер Фоскором. Некромант выглядел усталым. Окинул нас пронзительно острым холодным взглядом, сухо кивнул в знак приветствия и молча ушел вверх по лестнице. Почему-то мне показалось, что он неправильно расценил наше с лирром Ойленоре позднее возвращение. Я тут же отругала себя за эту мысль – да какая разница, что некромант себе надумал? В конце концов, я свободная девушка, с кем хочу, с тем и гуляю по ночам. И вообще, я за его личной жизнью не слежу! Вот только почему-то настроение все равно испортилось. Я быстро распрощалась с лирром Ойленоре, сославшись на усталость, и ушла в свою комнату.

* * *

Конец недели для Рэйдана тер Фоскора выдался непростым. На окраине столицы подозрительно колебался фон вблизи заброшенного речного пирса, а среди городских нищих ходили слухи о громадной черной лошади, силуэт которой якобы видели у кромки воды. А еще в Санарде уже месяц не находили утопленников. Некромант провел две ночи у пирса, выслеживая кельпи, и сегодня ему наконец-то повезло. Кельпи вышел из реки в сумерках. Прогарцевал вдоль берега, остановился, поднял голову, раздувая чуткие ноздри. Отъевшаяся сильная тварь. Гладкие бока, сквозь которые уже не просвечивали ребра. Спутанная грива почти до земли. Ярко-алые глаза. Два длинных кривых рога. Монстр принюхался еще раз, не уловил ничего подозрительного и тихо заржал. В пасти мелькнули острые акульи зубы. На берег на зов выскочил второй кельпи. Кобыла. Судя по круглым бокам, жеребая. Тер Фоскор тихо выругался сквозь зубы. Еще немного, и монстры войдут в полную силу. Счет шел на дни, если не на часы. Но столкнуться сразу с двумя тварями он не ожидал. Уздечка была всего одна. Придется менять план и действовать быстро, очень быстро.

Резкий короткий пасс ладонями, тихо сорвавшаяся с губ формула, и кельпи оказались отрезаны от воды высокой стеной фиолетово-черного пламени, моментально сомкнувшегося вокруг них. Дикое перепуганно-злобное ржание, прыжок в огонь в отчаянной попытке прорваться сквозь магический круг… Плетение задрожало, натянулось, но выстояло. Некромант болезненно поморщился и коснулся амулета на груди. Из серебряного черепа вылетело темное облако, приняло форму пенанггалана. В длинные волосы мертвой головы были вплетены сверкающие лезвия. Пока Рэйдан выплетал нейтрализующее заклинание, фетч облетел круг и легко проник сквозь темное пламя. Ржание кельпи стало отчаянным, в нем слышалась боль. Фетч вынырнул из «клетки», довольно скалясь. С лезвий в его волосах медленно сочилась вязкая черная кровь. Подлетел к некроманту, позволяя захватить нить существования кельпи и вплести ее в ловушку. Тер Фоскор швырнул заклинание в магический круг, монстры в нем взвыли, из последних сил пытаясь пробить преграду, а потом на старом пирсе наступила тишина. Повинуясь воле мастера смерти, фиолетово-черное пламя опало, оставив лишь ярко светящийся круг, в котором лежали две черные груды. Они уже не были похожи на лошадей. Заклятье врезалось в них, разрушая принятую форму, возвращая изначальный вид. Жутко воняло мертвечиной и гнилой рыбой. Наконец из горы осклизлых человеческих и рыбьих останков поднялись два лошадиных скелета с горящими ненавистью глазами. Мощные зубастые челюсти клацнули в бессильной злобе. Твари не могли вырваться из зачарованного круга.

Некромант ударил посохом о землю. С навершия яркой молнией сорвался импульс