—Тори, дорогая…

Чувствую, как он берёт меня под локоть и ведёт в машину. Мне становится плохо.

В глазах темнеет. Подхватывает за талию.

—Всё будет хорошо… Всё будет иначе…

И я в его машине. Здесь привычно пахнет его парфюмом. И мне кажется, что Стеф и всё, что было между нами, мне просто приснилось. Отворачиваюсь и в прострации смотрю в окно. Машина трогается с места.

—Я хочу поговорить с сыном.

—Чуть позже… Чуть позже…

У крыльца больницы жду такси. Его долго нет. И не позвонить, не уточнить заказ.

За весь день так и не удалось зарядить телефон.

Захожу с торца в травмпункт. Прошу у хирурга телефон, чтобы позвонить ещё раз.

Замечаю, что охранник снимает видео с камер.

—Привет,— протягиваю охраннику руку.— Можешь мне видео с прошлой недели замутить? Дату и время скину.

—Зачем тебе?

—Мужик мальчишку привёз, там подозрение на статью. Жена собирает документы в суд.

—Аа… Это тот фрагмент, где он её на крыльце по лицу ударил?

—Да нет…

Пытаюсь припомнить что-то подобное. Может, не в мою смену…

—Девушка с длинными светлыми волосами и пацанчик лет шести?

—Да. Погоди… Как — ударил?

—Ну как бьют, Стеф?— цокает он.

—Мне срочно нужно это видео!

—Уже в архиве. На моих носителях стёрто. Либо по запросу суда, либо Альбину Валерьевну тряхни,— делает он мне многозначительно бровями.

—Ясно…

Забыв перезвонить в такси, выхожу в задумчивости снова на крыльцо. Недалеко припаркована машина Альбины. Она за рулём. Подхожу, пару раз стукаю в окошко.

Стекло ползёт вниз.

—Аль, мне видео нужно взять из архива. Помоги!

—Присядь…— кивает на пустое место рядом.

Со скрежетом в груди обхожу её тачку и сажусь рядом. Мы смотрим друг другу в глаза… Она показательно оглядывает тачку. Первый раз мы трахнулись прямо здесь…

Я ей юбку порвал…

—Ты помнишь?— приподнимает бровь.

Отвожу взгляд, смотрю в лобовое.

—А я помню… каким борзым и горячим ты бываешь, Стёпочка.

—Поможешь?

—Не знаю. Рассказывай…

Кратко объясняю ситуацию. Хмурясь, разглядывает маникюр на своей руке.

Выражение лица капризное.

—Это та твоя девка, что ли?

—Она не девка.

—А я думала, ты осуждаешь блядство…

—И не блядь.

—А я, значит, блядь?

—Поможешь или нет?

—Нет.

Меня взрывает от этого сучизма. Открываю дверь, чтобы выйти.

—Хотя… стоп! Подожди. Я позволю тебе это видео выкупить.

—Аля, мы его запросим по суду по-любому. Просто мне нужно быстрее.

—Запрашивайте. Пока судебная система закрутится, я уже почищу архивы, мой мальчик. Месяц… Больше мы не храним.

Внимательно вглядываюсь в её профиль. На лице застыло высокомерное выражение.

—Что… Трудно быть богом, когда ты не в фаворе у руководства?— не глядя на меня.

—Ты рекордсмен, Аля. Два раза подряд я ещё ни в одной женщине не разочаровался.

—Следите за языком, Степан Дмитриевич. И не плюйте в колодец. Вдруг ещё пригодится… воды напиться.

—Ладно. Я понял Вас, Альбина Валерьевна. Сколько Вы хотите за видео?

Смеётся. Надрывно. Зло.

—Заплатить я могу тебе и сама. Нахрен мне твои деньги, мальчик? Я хочу не деньги. Я хочу твоё тело, твои руки, член…

Молча выхожу из тачки.

Иди ты на хуй, сука!

Сжимаю кулак и, не отыскав точки приложения, разжимаю.

Кто ещё может иметь доступ к архиву? Только её ревнивый жених Тихорецкий.

Блять… Блять!

Ну наконец-то!

Моё такси подъезжает.

Вика… Почему не сказала?!

И, как назло, на дорогах пробки. И едем мы еле-еле… Нервы мои натягиваются.

Словно я опаздываю. Мы постоянно с ней на связи! Каждый час-два списываемся. А сегодня я словно слепой без телефона. Мне тревожно. Мне плохо, что я не могу написать. У меня ломка. Как у нарка. Днём был занят Ксюшей, а вот как освободился — ломка стала совсем невыносимой. Приеду и… не выпущу весь вечер из рук!

Бегом поднимаюсь по ступенькам. Вжимаю кнопку звонка. Тревога зашкаливает. Я слышу мяуканье котов, но никто не открывает. Отпираю своим ключом. Захожу в пустую квартиру. Сердце сбивается с ритма… Всё точно так же, как мы оставили.

Словно они и не возвращались сюда. И никого…

Коты трутся об мои ноги. Присаживаюсь, глажу их.

—А где хозяйка, пацаны?..

Прохожу, включаю телефон в зарядное. Живот сводит от страха. Потому что я не могу найти ни одной нормальной причины, почему их нет.

Быстро кормлю свою банду. И включаю чуть подкачанный телефон. Набираю Вику. Гудки идут…

—Да?

—Ягода! Ну наконец-то! Я тут чуть с ума не сошёл! Где вы??

—Стёп…

И так виновато и отстранённо звучит это «Стёп», что я тут же понимаю, что пиздец. Какой именно, не знаю, но…

—Я… вернулась к мужу. Извини. Мы поговорили и решили сохранить семью.

—Чего?..

—Не звони мне больше, пожалуйста.

—Вика…— стекаю я вниз по стене.

—Прощай.

В нашу дверь звонят. Периодически… Внутри у меня всё переворачивается каждый раз. Выходит всегда Борис. А иногда он просто игнорирует эти звонки.

Завернувшись в плед, лёжа на боку, я равнодушно смотрю на себя в зеркало большого шкафа. Жалюзи на всех окнах плотно закрыты, шторы задёрнуты. Я пленница. Нет, я могу выйти. Но не уверена, что смогу вернуться назад, чтобы поговорить с сыном. Такая вот подлость…

Мне кажется, я больна. Нет никаких симптомов. Кроме слабости и уныния. Но так плохо, как сейчас, я не чувствовала себя никогда.

—Да?— доносится из соседней комнаты голос Бориса.— Виктор Васильевич? Рад слышать… Конечно… Нет, не могу… Да, отпуск. Решил уделить время семье… Да.

Благодарю!

И ещё один звонок в том же духе… И ещё один…

Вот так вот время, выделенное на семью, тратится на то, чтобы всем объяснить, на что оно выделено. И услышать, какой ты молодец.