– Как тебя величать?

– Исеем, атаман.

– И тебе не хворать, Исей. С чем пожаловали на Хортицу?

– Знамо дело, защиты у тебя, атаман Кудряш, просим на время нашествия степняков окаянных. Обещаем во время осады честно выполнять твои приказы.

«Ишь ты, какой хитрый, – подумалось мне, – не хочет идти под мою руку, власть свою потерять боясь, но меня это ну никак не устраивает…»

– Честно выполнять мои приказы – это, конечно, хорошо, но вы ведь не строили крепостной стены и в возведении сторожевых башен с оборонительными редутами тоже не принимали участия. Как мне помнится, староста Верин несколько раз посылал вам гонцов с просьбой выделить людей на строительство, но вы каждый раз под разными предлогами ему отказывали, а теперь защиты просите… Неправильно это…

Староста Исей, помрачнев, выслушал меня, обернулся к своим спутникам, а узрев их смурые лица, вновь повернулся ко мне и глухим голосом поинтересовался:

– Так что, атаман, ты нас в крепость свою не пустишь?

– Нет.

– Не по-божески это.

– Может быть, – делано равнодушно взирая на Исея, ответил я, – но у нас существуют строгие правила: для того, чтобы получить нашу защиту, в обязательном порядке требуется вносить свою лепту в общее дело, а вы по каким-то надуманным причинам отказывались, так что извиняйте, но спасаться вы будете самостоятельно.

– Что ты хочешь, атаман, чтобы нас вновь в полон взяли и на рабском рынке продали, тогда зачем нас из полона вызволял?! – прорычал староста, сверкая злыми глазищами.

– Освобождал в надежде, что вы ко мне присоединитесь, но вы отказались, решив жить самостоятельно. Это ваш личный выбор, и я его уважаю, только и всего.

Из группы столпившихся выселковских старшин, растолкав мрачных мужиков, выбралась дородная женщина и, внимательно посмотрев в мои холодные глаза, вкрадчиво поинтересовалась:

– Атаман, что ты хочешь в обмен на нашу защиту?

Хмыкнув, я с любопытством оглядел женщину и, равнодушно пожав плечами, ответил:

– В сущности, не так уж и много. Если вы соглашаетесь регулярно отдавать определённую долю на общее дело, едой, деньгами или своим трудом, не столь важно, тогда получаете нашу защиту и заботу, а если отказываетесь, то на Хортице делать вам нечего. Вы вольны идти на все четыре стороны, никто вас не держит. Думайте и решайте, какой вам сделать выбор, на всё про всё вам даю один час, большего, простите, дать не могу, свободного времени у меня нет вообще.

– Хорошо, атаман, мы подумаем и примем решение, – хмуро отозвался староста Исей, теперь уже зло посматривая на женщину, имя которой я специально спрашивать не стал.

Высказав выселковцам всё, что требовалось, я неторопливо развернулся и зашагал к закрытой калитке, и, как только подошёл к ней, один из бойцов сторожевого наряда открыл её. Войдя внутрь, я с облегчением выдохнул и поспешил к редутам, желая проверить, как заняли боевые позиции наши линейные сотни.

– Что думаешь, Борислав?

– Что-то это не очень похоже на привычную тактику степняков, – задумчиво пробурчал есаул, внимательно следя за перемещением нескольких отрядов большой орды, занимавших боевые позиции перед штурмом нашей крепостной стены, – да и камнемётные машины… Я таких сроду не видывал, хотя за свою бытность наёмником раз двадцать участвовал в отражении нападений на замки и насмотрелся всякого. Боюсь, наша крепостная стена под их ударами продержится от силы пару дней, а при таком соотношении сил нам нечего даже думать совершить рейд и попытаться эти камнемёты уничтожить, скорее нас самих уничтожат.

М-да-а… положеньице… Чего-чего, а таких громадных камнемётных осадных конструкций у степняков мы совершенно не ожидали увидеть. Вся проблема в том, что у нас в арсенале ничего, сравнимого по дальнобойности с этими дурами, которые степняки припёрли с собой, не было. Благо приволокли они их в разобранном виде и сейчас в спешном порядке собирали, и, судя по всему, к утру они будут готовы открыть огонь по нашей крепостной стене, которая долго не простоит под ударами здоровенных каменных шаров. В общем, какое-то время у нас ещё было, чтобы измыслить нечто такое, что позволит вывести эти штуки из строя…

Как мы и просчитали, орда степняков появилась на нашем горизонте в полдень. Только вместо десяти тысяч по наши души пришли более пятнадцати, но нас это не напугало, с нашим-то вооружением мы их в любом случае раскатали бы в тонкий блин, но тут степняки, ставшие в пятистах метрах от крепостной стены, начали собирать свои осадные орудия… И всё перевернулось в один миг…

– Атаман, а дозорная-то башня опять очередной штурм отбила. Степняки в страшной панике разбегаются! – с воодушевлением воскликнул староста, от избытка чувств размахивая руками.

Оторвавшись от изучения карты прилегающей местности, я взглянул в бинокль и увидел, как бегут штурмовые группы, пытавшиеся в очередной раз захватить башню, в которой успешно держались мои андроиды. За четыре часа они не только отбили пять яростных штурмов, но и нанесли противнику очень даже существенный ущерб, убив и ранив сотни четыре, а это как-никак большой плюс для нас. С удовлетворением вздохнув, я посмотрел на старосту и довольно мягко обратился к нему:

– Верин, шёл бы ты отсюда от греха подальше, иди лучше присматривай за выселковцами и в особенности за старостой Исеем, ну не доверяю я ему, хоть ты тресни. Такая пронырливая морда, с лёгкостью какую-нибудь подлянку нам учинить может.

– Есть у меня в его окружении парочка верных людей, – с усмешкой отозвался Верин, – присматривают за ним и, если чего-нибудь поганое этот прохиндей удумает, его в реку выкинут… с большим таким камушком на шее. Сам понимаешь, многие его хотели бы скинуть и занять освободившееся местечко.

Ох, Верин-Верин, поднаторел в интригах, того и гляди сам удумает моё место занять… Но об этом потом будем думать, а сейчас главное – решить нашу проблему, пока она не начала в нас здоровенными отёсанными каменюками пулять…

– Смотри, ты головой отвечаешь за выселковцев и за лояльность их старшин.

– Ладно, уговорил, атаман, – с тяжким вздохом пробормотал Верин, недовольно шмыгнул носом, развернулся и направился к лестнице, но, на полпути остановившись и внимательно посмотрев на меня, вкрадчиво поинтересовался: – А каковы мои полномочия?

– В случае каких-то проблем с выселковцами можешь с ними не церемониться, а вот что касается наших, то за провинность – в карцер, после на общем сходе будем разбираться и решать, как с ними поступить.

– Я понял тебя, атаман, – покладисто ответил Верин и спустился по ступенькам.

Проводив взглядом удаляющегося старосту, я вновь посмотрел на орду и камнемётные машины и после нескольких минут напряжённых размышлений негромко заговорил:

– Ты знаешь, Борислав, я, кажется, знаю, как нам эти долбаные махины уничтожить, правда, рискованно, но нам выбирать не приходится.