– Не ори, Алерт, – с неудовольствием проворчал я, – не на строевом плацу. Лучше шевели копытами, нам позарез надо как можно скорее вернуться на Хортицу. Думается, степняки после уничтожения их гигантских камнемётных машин будут очень злы, а не обнаружив виновников, вообще придут в полную ярость и начнут отчаянный штурм нашей излучины.

Понятливо качнув головой, он ускорил шаг, да так, что мне самому пришлось поживее топать, и спустя минут десять мы выбрались на берег. Убедившись в отсутствии степняков, тщательно замаскировали вход в подземный туннель и, разбившись на тройки, поплыли под водой к излучине. На этот раз, как ни странно, плыть было даже легче, несмотря на то, что течение было встречным.

– Ну, атаман, ну голова! – выпалил Верин, как только я вышел из воды, и бросился ко мне с объятиями.

– Слава богу, голова моя на месте и никуда не девалась, – устало выдохнул я, – и остальные бойцы, насколько я знаю, голову не теряли.

– Да я не об этом! Вы всё-таки смогли спалить эти дуры проклятущие…

– А ты сомневался? – спросил я и, отвязав верёвку от пояса, стал вытягивать бочонок со своим снаряжением.

– Честно признаюсь, было такое дело, – покаялся он, – сомневался я. Виданое ли дело – камнемётные машины спалить в тылу степняцкой орды?! Да я о таком в Вольных баронствах и не слыхивал никогда! Нет, конечно, бывали случаи, когда отчаянные вояки совершали лихие рейды, но таких, как сегодня, не припомню.

– Верин, хватит мне тут всякие неуместные дифирамбы петь, я не падок на лесть, давай по делу говори, что там за крепостной стеной творится, – насупив брови, пробурчал я, продолжая тянуть верёвку.

– Так это… после того, как камнемётные машины взорвались, орда по степи стала с факелами носиться, и так до сих пор как сумасшедшие и носятся, наверное, вас разыскивают, – ухмыльнулся староста, переминаясь с ноги на ногу.

Я вытащил бочонок, откупорил его, быстро обтёрся холщовой тряпицей, оделся, вооружился, махнул старосте и вместе с ним поспешил на крепостную стену. Взбежав по ступенькам на надвратную башню, я встретил там Борислава. Выслушав его доклад, взялся за бинокль и внимательно рассмотрел догорающие камнемётные машины. Усмехнувшись, я стал наблюдать за передвижениями орды. На первый взгляд, отряды степняков, как и в первые минуты нашей диверсии, хаотично носились по окрестностям, но на самом деле их передвижения были вполне осмысленны…

– Что думаешь, Борислав?

– К штурму готовятся, – со злой ухмылкой ответил есаул, – активно изображая панику. Необычная для степняков тактика, похоже, командует ими никакой не бек, а некто весьма хитроумный из самого Джерсана.

– Мне тоже так думается, – согласился я. – У нас есть примерно час или чуть больше до начала атаки, но, видимо, это далеко не всё… Лично я на месте командующего этой орды, лишившись возможности расстрелять крепостную стену, бросил бы всех степняков на отвлекающий штурм, а в самый для нас критический момент основной удар нанёс бы со стороны Большой реки.

– У нас там, помимо редутов и сторожевых башен, находится в резерве сотня, думаю, этих сил хватит для отражения нападения со стороны реки, – задумчиво отозвался есаул и, помолчав, задал мне вопрос: – Атаман, людей сейчас поднимать или немного подождём?

– Поднимай второй наряд, пусть начинают занимать боевые позиции вместе с первым, только без спешки и неуместной сутолоки. Четвёртый и пятый наряды пусть остаются на своих местах в резерве.

Есаул ушёл, а я остался наблюдать за ордой, и чем дольше смотрел на всё происходящее, тем меньше оно мне нравилось. Был в этой орде настоящий костяк, пусть и не очень большой, где-то около двух тысяч сабель, остальные же скорее выполняли роль статистов, которых и пошлют на штурм в первой волне…

– Приказ выполнен, атаман! – отрапортовал вернувшийся Борислав.

– Теперь слушай другой, – отозвался я, не отрываясь от бинокля. – Треть картечниц, установленных на крепостной стене, убрать вместе с боезапасом. Для отражения первой волны они нам не понадобятся. Хотя нет… это слишком долго. Снимите стволы, а лафеты оставьте на месте. Оружие пусть остаётся заряженным, а прислуга пусть будет готова в любой момент затыкать возможный прорыв.

– Может, не стоит, атаман?

– Хорошо, – после минуты напряжённых размышлений, согласился я, – снимите шесть картечниц вместе с лафетами, оттащите их метров за сто от крепостной стены и поставьте прямо напротив ворот. Расчёты пусть будут готовы в любую секунду открыть огонь на поражение. Сдаётся мне, степняки ещё какую-то подлянку замыслили, но какую, никак сообразить не удаётся. Да, вот ещё что… из резерва добавьте к ним пару пушек, зарядите стволы картечью и не забудьте поставить ограждение из чего-нибудь.

Есаул вновь убежал исполнять мой приказ, а между тем степняки перестали изображать хаотические метания и стали выходить на исходные позиции. Хмыкнув, я по привычке проверил наличие патронов в нагане и, вложив его в кобуру, взялся за ТТ. Передёрнув затвор и загнав патрон в патронник, я осторожно снял со взвода курок и, вынув магазин, вставил в освободившееся место ещё один патрон. Защёлкнув обратно магазин в рукоятку, я засунул пистолет за пояс и вновь взялся за бинокль.

Внимательно оглядев орду, я сам себя похвалил за наблюдательность. Тот самый костяк чуть ли не силой принуждал «статистов» спешиваться и занимать место в строю, чтобы пойти в атаку на нас.

– Атаман, минут за пять картечницы будут сняты и установлены напротив ворот, а пару пушек из резерва подкатят несколько позже.

Одобрительно качнув головой, я ещё раз взглянул, как сгоняют степняков в строй, и молча передал есаулу бинокль. Борислав взял его и, пристально всмотревшись в происходящее, удивлённо воскликнул:

– Так ведь они на штурм идти не хотят, а их насильно гонят! Как такое может быть?!

– Меня больше интересует, кто их гонит и почему они ему подчиняются? – проворчал я. – Сдаётся мне, это вовсе не степняк…

– Ничего, выясним, – с чувством пропыхтел есаул, – непременно выясним. Пленных возьмём и поспрошаем, что там да как…

Подмигнув Бориславу, я бросил взгляд на орду и, заметив десяток всадников с тотемом бека Хобалая, резко подался вперёд. Внимательно рассмотрев их, глухо произнёс:

– Вот и командующий собственной персоной нарисовался… или тот, кто его усиленно изображает…

Не успел я договорить, как один из всадников взмахнул рукой, и в тот же миг противно взревели несколько десятков сигнальных рожков. Выстроившиеся в ряды степняки тронулись с места и, ускоряя шаг, бросились на штурм. Первую минуту был слышен лишь ритмичный топот тысяч ног, но в какой-то момент они, дико взревев и прибавив скорости, вошли в зону поражения нашей артиллерии. Прогремел залп, и первые две шеренги просто смело, да и третью изрядно проредило, но это нисколько не остудило пыл атакующих, лишь ненамного сбавило темп.

Прогремел второй залп, уничтоживший ещё три шеренги, а третий залп так и вообще свалил целых пять. И опять же, большие потери не остановили степняков, они лишь взревели и, размахивая саблями и пиками, с большей злобой продолжили бег, только их ровные ряды смешались, образовав неорганизованную агрессивную толпу.