Отдав команду всем отдыхать два часа, я прицепил на палку небольшое зеркальце и, просунув его в отверстие, внимательно осмотрел окружающую местность. Сориентировался я далеко не сразу, но, когда уяснил, где именно мы находимся, ругнулся сквозь зубы. С координатами я немного ошибся, метров на сто – сто двадцать, из-за чего предстояло пересекать открытое пространство до камнемётных машин несколько больше запланированного. Благо прорыли мы выход на поверхность посреди нескольких десятков гужевых повозок, загруженных брёвнами, прикрытыми выгоревшим грубым домотканым полотном. Никакой охраны вокруг и близко не было, видимо, степняки приволокли их на всякий случай и оставили в своём тылу, а сами активно готовились к штурму нашей хорошо укреплённой излучины.

Высмотрев всё, что требовалось, я спустился в туннель и, найдя свободное место, лёг на вещмешок и задремал…

– Атаман, просыпайся, – толкнув меня в плечо, прошептал Алерт, переодетый в степняцкую хламиду, – ночь уже, пора начинать.

Нехотя поднявшись и широко зевнув, я потянулся всем телом и, развязав вещмешок, стал переодеваться в степняцкую одежду.

– Атаман, оставайся здесь, в туннеле, – категорично заявил десятник, – это не твоя работа, если что пойдёт не так, взорви вход в туннель. Степняки ни в коем случае не должны сюда попасть, и никто, кроме тебя, лучше этого сделать не сможет.

– Да, атаман, оставайся на месте, тебе рисковать никак нельзя, ты командир, и вся оборона Хортицы на тебе, – чуть не хором отозвались остальные бойцы разведывательной сотни, полностью разделившие мнение своего десятника.

Ну что тут скажешь… правы они, командующему действительно нельзя в первых рядах в атаку ходить, не его это работа… Если командующий идёт в одной цепи в атаку, значит, он главный свой бой уже проиграл…

– Хорошо, будь по-вашему, останусь, – с глубоким разочарованием ответил я, в глубине души искренне сожалея о невозможности поучаствовать в судьбоносной для нас диверсии, и, помолчав несколько мгновений, вновь заговорил: – В случае вашего провала я взорву тут всё, но, видит бог, хочу, чтобы вы уничтожили эти камнемётные машины и все вернулись живыми и здоровыми.

– На всё воля Божья, – заявил десятник и, перекрестившись, первым полез на поверхность.

Остальные бойцы, также осенив себя крестом, дружно взялись за бочки и курдюки с зажигательной смесью и стали вытаскивать их наружу.

Я остался один в туннеле. Посидев в задумчивости, встал и, подхватив бочонок с порохом, пристроил его возле лаза на поверхность. Вытащив пробку, вставил в отверстие запальный шнур. Прислонившись к стене туннеля, стал ждать, внимательно прислушиваясь к тому, что происходит наверху, но там была тишина, изредка нарушаемая ржанием степняцких лошадей.

Минут через пятьдесят напряжённого ожидания что-то изменилось в окружающем пространстве, помимо ветра и ржания лошадей, появились ещё какие-то трудноопределимые звуки. Чтобы разобраться, что там происходит, я взобрался наверх и, высунув голову, огляделся. Вроде всё было как прежде, но, вглядевшись более внимательно, увидел, как несколько небольших групп в степняцких хламидах приближаются ко мне. Видимо, это мои бойцы, но что-то уж больно они тихо дело провернули или… Или они так и не смогли по какой-то причине совершить диверсию…

С тревогой всматриваясь в приближающихся бойцов, я всё пытался сообразить, удачно ли прошёл рейд, но в этот момент оглушительно грохнуло, и загорелась одна из камнемётных машин, а следом за ней взорвались по очереди и все остальные установки. И вот тут-то началось! Вся спавшая орда степняков поднялась, с дикими воплями зажгли многочисленные факелы и, вскочив в сёдла, ринулись к уничтоженным машинам…

– Всё нормально, атаман, это мы, – негромко проговорил Алерт, увидев мою голову, торчащую из небольшой дыры, – дело сделано, камнемёты уничтожены.

– Да уж вижу, – с ухмылкой отозвался я, – давайте в темпе в туннель прыгайте, а то здесь после нашего трам-тарарама дюже суетливо становится, того и гляди нагрянут сюда гости незваные, злые-презлые, и будет нам счастье… Да, и это… следы за собой подотрите, чтобы даже собаки-ищейки ничего не унюхали.

– Обижаешь, атаман, – хмыкнул десятник, – мы дело своё хорошо знаем, всё сделаем как надо, комар носа не подточит, тем более мы ложные следы совсем в другую сторону направили. Пятёрка бойцов в степь ушла, вот они-то и уведут за собой погоню.

Одобрительно кивнув, я спустился в туннель и, выждав, когда бойцы последуют за мной, отдал команду заколотить выход на поверхность досками и заложить мешками с грунтом, чтобы ненароком никто из степняков в него не провалился.

Управились быстро, и мы пошли обратно к Большой реке.

– Алерт, расскажи, как вам удалось без шума и гама камнемёты уничтожить, – попросил я, пройдя пару сотен шагов.

Ухмыльнувшись, десятник облизал пересохшие губы и, сделав небольшой глоток воды из фляги, заговорил:

– Спали они там все поголовно, и даже сторожевые наряды не удосужились выставить, чем мы и воспользовались. Без всяких проблем проникли внутрь установок, облили всё зажигательной жидкостью, поставили бочки с порохом и практически подпалили запальные шнуры, после чего быстро ушли оттуда. В общем, удачно получилось. Жаль только, больше такой фокус не сработает, в следующий раз они непременно сторожевое охранение выставят. Учатся моментально, к моему глубокому сожалению…

– А вот следующего раза у них уже не будет. Эта первая осада нашей крепости должна стать последней, – категорично заявил я. – Сидя в обороне, нам войны ни за что не выиграть, скорее они нас уничтожат, задавив массой, слишком уж много их, а нас прискорбно мало. Чтобы нам при таком, мягко говоря, неравном соотношении сил победить, совсем иные тактика и стратегия требуются.

– И какие же? – резко остановился Алерт, внимательно вглядываясь мне в лицо.

– Только нападение, но особого рода, и именно эту тактику мы и будем отрабатывать после того, как отобьёмся от орды.

Задумчиво пройдя несколько десятков шагов, Алерт, чуть замедлив темп, вновь задал вопрос:

– А почему мы сразу против степняков нападение особого рода не применили?

Вздохнув, я честно ответил:

– Не готовы мы были ещё к такому. Фактически это наше первое полноценное сражение, в котором участвуют все поголовно, благодаря чему наконец у нас образуется единая сплочённая команда с отменным боевым опытом, благодаря которому и можно будет переходить к тактике иного рода.

– Ясно, – хохотнул десятник, – одним махом решается целый ворох проблем, к примеру, как с выселковскими старшинами…

– Я рад, что ты это понимаешь, – хмыкнул я, – а это значит, в десятниках долго не задержишься. Быть тебе командиром второй разведывательной сотни, когда придёт время её создать, а ждать не так уж много времени.

– Почту за честь, атаман! – с чувством выпалил он и попытался вытянуться в струнку, но ударился головой о потолок туннеля и ойкнул.