Он сам не знает, насколько он мне помогает. Завожу машину и уезжаю, сама не веря, как легко я вырвалась.

И только переступив порог своей бостонской квартиры, я понимаю, насколько сильно теперь изменилась моя жизнь, все мои представления и взгляды. Словно я побывала на другой планете или в ином мире, что, по сути, где-то так и было — ведь я попала в самую невероятнейшую историю, которую только можно себе вообразить.

Только вот у меня возникает острое желание забыть на время, полностью вычеркнуть из моей действительности мир Сентхолла, чтобы хотя бы попытаться вернуться в изначальную реальность, окунуться в прежнее, такое знакомое и простое.

Я встречаюсь с мамиными подругами, плету им небылицы про моего отца, естественно не упоминая, что он потомок пришельцев. Хожу в тренажерный зал, терзаю боксёрскую грушу. Общаюсь с нормальными людьми, знать не знающими ни о каких шудрах или паритах, и у меня даже не возникает желания посвящать в это кого-либо. Я напрочь забываю о телефоне, вернее я заставляю себя его не трогать. Потому что мне нельзя звонить в Сентхолл, ни отцу, ни даже Джейку. Я не хочу снова погружаться в тот кошмар, или чтобы он снова приблизился ко мне. Даже с Ли я не хочу сейчас общаться, хотя знаю, что он в Бостоне, потому что виделась с его матерью. Пока мне тяжело разговаривать хоть с кем-то, кто посвящен в мою правду. Уверена Ли названивал мне каждый день, он даже подходил к моей двери и стучал в неё кулаком, выкрикивая моё имя, но я выдержала, сдерживая слёзы. Он подсовывал мне записки, пытался караулить у дома, о чём меня очень вовремя предупреждал консьерж. Пока я не оставила ему короткое послание:

«Живи своей жизнью, прошу тебя, Ли! Сейчас мне не нужна ничья помощь. Я хочу побыть одна! Я стала другой, это правда, но я ещё не знаю себя. Люблю тебя. Больше не хочу ковыряться в душе. Прости»

Я просто не могу обсуждать случившееся — моей душе плохо. Я очень изменилась внутри себя, иногда я даже боюсь посмотреть на себя в зеркало, в страхе, что оттуда на меня взглянет существо из чужого мира, то в кого я могу трансформироваться.

Белла подкидывает мне работёнку, беру несколько заказов, оформляя цветочными композициями свадьбы и банкеты. Замечаю, что начинаю шарахаться от парней. Только кто-то заговаривает со мной пытаясь заигрывать, я тут же ощущаю приближение истерики, грублю и уношу ноги. По-моему, я получила глубокую психологическую травму. Иногда даже начинают посещать мысли, «а не сменить ли мне сексуальную ориентацию, переключившись на девушек?» Такое вот отчаянье.

И бегать так от самой себя мне удаётся до середины зимы, целых два месяца. Но как я ни старалась, часть меня всё равно осталась там. Я чувствую их. Я словно тот муравей, оказавшийся далеко от своего муравейника, но продолжающий подчиняться коллективному разуму. Вот поэтому я, наверное, что-то и ощутила.

Мой автоответчик забит сообщениями до отказа. Умышленно их не прослушиваю. Просто беру телефон и звоню отцу. Трубку, к сожалению, почему-то берет Анна. Наши отношения остались с ней натянутыми несмотря на то, что симпатия Гранта ко мне была обманчивой, и у неё уже не было повода ревновать меня к этому парню, но Анна нашла другой — она стала ревновать меня к Дарену, к его отцовскому чувству ко мне.

Изо всех сил пытаюсь придать ситуации нормальность:

— Привет, как Дарен?

— Ему немного нездоровиться, он под наблюдением доктора Кенза, — по её тону слышу, что она зла на меня до чёртиков.

— Что-то серьёзное? Вы … вы разве болеете?

— Прикинь, мы ещё и умираем, — язвит она. — Ему тебя не хватает, но это вовсе не значит, что я уговариваю тебя приехать! Ты могла бы ответить хотя бы на один звонок?!

— Прости, я не брала телефон в руки до этого дня. Как обстановка в целом?

— Как обычно. Тебе выделили другой дом, свезли в него все твои подарки, и мне иногда приходится ходить туда, чтобы протирать пыль! У тебя снова два ключа, надеюсь, второй на этот раз ты дашь тому, кому положено. Привозили твой заказ — шоколадный букет, но я отослала его назад.

— Спасибо, скажи отцу, что я звонила, — и пока она не успевает ничего добавить, кладу трубку.

Следующие два часа проходят в мучительных размышлениях. В итоге заказываю билет, и отправляюсь в Сентхолл. Волнение за отца всё-таки берёт вверх. Даже не предполагала, что успела привязаться к нему настолько.

Всё повторяется по тому же маршруту. Железнодорожная станция — клиника доктора Кенза. Лоран встречает меня довольно приветливо, словно я записана к нему на оплачиваемый по двойному тарифу приём.

— Твой отец будет рад тебя видеть, Валери!

— Я бы как раз хотела немного подробнее узнать о его состоянии.

— Нервное перенапряжение, и как результат слабость, — включает профессионала в области паранормального доктор Кенз. — Дарену иногда необходимо подпитывать свою энергетику, и силу он черпает в умиротворении. Но в виду последних событий он нигде его не видит. Шутит, что обнаружил умиротворение в морге, только у мертвецов не зачерпнуть. Ты ведь знаешь, что шудры и париты своего рода биовампиры? В тебе это тоже есть Вэл. Какая-то эмоция или переживание должно тебя подпитывать.

— Возможно, — нетерпимо отмахиваюсь от этой темы, — Так отец поправится или нужно предпринимать что-то кардинальное?

— Просто побудь с ним немного. Это поможет выровнять его поле. Ты связана с ним больше, чем думаешь. С каждым из них.

— Лоран, это ведь вы выдвинули теорию, что моя кровь может послужить основой для вакцины? — доктор, изучающий меня внимательным взглядом, кивает в ответ. — Тогда я могу предложить вам взять образцы, чтобы начать исследования, даже если на то не было прямого указания главы рода?

Оставляю несколько пробирок со своей кровью. Беру такси и еду к отцу.

Выражение лица Надин при моём появлении в этот раз тоже не меняется — окаменевшее недоверие. Вот кто сосёт энергию с моего отца! Такая может. Молча впускает меня в дом, будто только виделись с утра.

«В анналы памяти — среди гуманоидов тоже есть мымры, пример Надин, и сволочи, пример Грант»

А вот кто действительно искренне рад меня видеть — это мой отец. Его лицо светлеет и меняется прямо на глазах, его карие глаза начинают искриться любовью.

— Валери! Вот так сюрприз! Почему ты не позвонила, мы бы тебя встретили?!

— Здравствуй, папа, — обнимаю его и улыбаюсь. В этот раз уже никто не сомневается, что он мой отец. — Я беспокоилась о тебе. Мне сказали, что ты расклеился, а это никуда не годится. Буду заряжать тебя умиротворением, как смогу, конечно. Ведь я не та дочь, которая дарит родителям спокойствие.

— Да уж, — усмехается Дарен, повеселев. — Когда я узнал, что у меня есть дочь, я беспрестанно думаю о тебе. Мы не отпускаем далеко своих детей. И мне было бы гораздо спокойнее, если бы мой ребёнок был рядом.