минивэна. Одновременно смотрю на похитителей.

Когда оба снимают маски, меня пронзают две мысли, и обе дрянные.

Первая: если они больше не прячут лица, значит решили не оставлять меня в живых.

Вторая лишь подкрепляет первую, поскольку в похитителях я сразу узнаю братьев Тедди, Большого Т., Лайонса.

Стараюсь не шевелиться, поскольку каждое движение отзывается жгучей болью. По той же причине стараюсь не дышать. Закрываю глаза и надеюсь, что похитители сочтут меня вырубившимся. Сейчас я ничего не могу предпринять. Больше всего я нуждаюсь во времени. Мне нужно время и чтобы меня больше не били. Тогда я более или менее очухаюсь и обдумаю способы сопротивления.

Вот только какие? Сам не знаю.

– Кончай с ним! – велит тот, что крупнее, своему подготовленному вооруженному брату.

Тот кивает и целится мне в голову.

– Подождите, – говорю им.

– Нет, – отвечает стрелок.

Я вспоминаю похожую историю, когда Майрон находился в задней части минивэна, похожего на этот, и тоже просил напавшего на него подождать. Тот человек ответил «нет». Но тогда я ехал следом и через мобильник Майрона слышал их разговор. Когда злоумышленник сказал «нет» и я понял, что Майрону не выпутаться, то надавил на акселератор и врезался в минивэн.

Странные воспоминания всплывают, когда находишься на волосок от смерти.

– По миллиону долларов каждому, – вырывается у меня.

Возникает пауза.

Потом более крупный полускулящим тоном произносит:

– Ты покалечил нашего брата.

– А он покалечил мою сестру, – отвечаю я.

Братья переглядываются. Разумеется, про сестру я им наврал. Вы это поняли, если только не принадлежите к религиозно-благодушной публике, считающей, что в широком понимании все люди являются братьями и сестрами. Но моя ложь, как и предложение двух миллионов долларов, заставляет братьев колебаться. Это мне и нужно. Я выигрываю время.

Сейчас это единственный мой выбор.

– Шэрин – твоя сестра? – спрашивает крупный.

– Нет, Бобби, – вздыхает стрелок.

– Она сейчас в больнице, – говорю я. – Твой брат причинил вред множеству женщин.

– Наглое вранье! Эти суки такого наплетут.

– Бобби, – одергивает брата стрелок.

– Нет, брат. Прежде чем он сдохнет, он должен знать. Тедди оболгали. Все эти суки сами липли к Тедди. Понятное дело, обаятельный парень и в постели не промах. Вот им и хотелось обтяпать дельце. Понимаешь, о чем я? Захомутать его, заставить жениться. А Тедди – он просто любит забавляться с женщинами. Любил, пока ты, как жалкий трус, не напал на него исподтишка. Не нужна ему вся эта семейная жизнь. И когда суки поняли, что замужество не выгорает, они вдруг ополчились на Тедди. А чего ж раньше молчали? Что ж не рассказывают, как сами лезли к нему в постель?

– Я не нападал на него исподтишка, – возражаю я.

– Что?

– Ты только что сказал. Повторяю дословно: «пока ты, как жалкий трус, не напал на него исподтишка». Я не нападал. Это был честный поединок. И он проиграл.

Большой Бобби презрительно фыркает:

– Ага. Будешь нам впаривать.

– Мы можем все решить аналогичным образом, – говорю я.

– Чего?

– Мы остановим машину в каком-нибудь тихом месте. Вы оба знаете, что я безоружен. Мы с тобой, Бобби, устроим поединок. Если я выиграю, я свободен. Если выиграешь ты, мне конец.

Мускулистый Бобби поворачивается к брату:

– Трей, что скажешь?

– Нет.

– Да будет тебе, Трей. Позволь мне свернуть ему шею и оторвать голову.

Глаза Трея устремлены на меня. Его не проведешь. Он знает, на что я способен.

– Нет.

– Тогда как насчет тех миллионов долларов? – спрашивает Бобби.

Дымка перед глазами так и не рассеивается. Голова кружится. Все тело болит. За эти минуты мое состояние ничуть не улучшилось.

– Он врет нам, Бобби. Его миллионы долларов – замануха для лохов.

– Но…

– Он не оставит нас в живых, – говорит Трей. – И мы не можем оставить его в живых. Если его отпустить, он нас выследит. Никакая полиция не поможет. Нам всю оставшуюся жизнь придется озираться по сторонам – нет ли его. При его-то возможностях он сделает все, чтобы нас укокошить.

– А почему бы не попробовать получить денежки? Пусть переведет нам на карточки или еще как. Потом выстрелишь ему в голову.

Когда Трей качает головой, я понимаю: у меня больше нет ни времени, ни шансов.

– Бобби, все было решено, когда мы его заграбастали. Или мы его, или он нас.

И в этом Трей, естественно, прав. Ни одной из сторон нельзя оставлять другую в живых. Я не поверю ни единому обещанию братьев Лайонс. Они никогда не оставят меня в покое, и, как понял Трей, я их тоже.

Кому-то придется умереть здесь.

Мы пересекаем мост Джорджа Вашингтона. Достигнув точки слияния шоссе 80 и шоссе 95, водитель минивэна прибавляет скорость.

Честное слово, я бы хотел придумать другой план, не такой примитивный, отвратительный и жестокий. У меня нет уверенности, что и этот сработает, но счет моей жизни идет на секунды.

Сейчас или никогда.

– Тогда хотя бы позвольте мне признаться, что ваша взяла, – говорю я.

Братья немного расслабляются. Не знаю, поможет ли мне это. Но сейчас выбор у меня только один.

Если я попытаюсь атаковать Бобби, Трей меня застрелит.

Если я попытаюсь атаковать Трея, он тоже меня застрелит.

Если же я сделаю то, чего они никак не ожидают, – атакую водителя, – у меня есть маленький шанс на успех.

Я испускаю душераздирающий крик. Голова сразу отзывается всплесками боли.

Мне плевать.

Как я и рассчитывал, братья цепенеют, ожидая, что сейчас я наброшусь на них.

Но я этого не делаю.

Я устремляюсь к водителю.

Я уже говорил, что мой план примитивен и жесток. Чем бы это ни кончилось, я сам сильно пострадаю. Можно было бы снова вспомнить метафору о разбитых яйцах и приготовлении омлета, но какой смысл?

Рука Трея по-прежнему сжимает пистолет. Оружие не исчезло магическим образом. Да, Трей несколько шокирован, однако он быстро оправляется и нажимает курок.

Я надеюсь, что внезапность моего трюка не даст ему прицелиться.

Отчасти так оно и есть. Но расчет оправдался не до конца.

Пуля впивается мне в спину, чуть ниже плеча.

Я не останавливаюсь. Инерция несет меня к водительскому сиденью. В правой манжете у меня спрятана тонкая опасная бритва. Проводя обыск, Бобби ее не заметил. Ее почти никто не замечает. Взмах запястья, и бритва оказывается у меня в правой руке. И хотя водитель гонит со скоростью семьдесят одна миля в час (я вижу крупные цифры на приборной доске), я рассекаю ему горло почти от уха до уха.

Минивэн толчком бросает вбок. Из перерезанной артерии водителя хлещет кровь, покрывая