– Неужели всех накрыло? Я так не хотел, – озадаченнопрошептал Витек.

Да, переборщили. Нехорошо получилось, -признался Белов.

Но вот со скрипом открылась дверца джипа, и оттуда с ругаиыои стопами выбрались блондин, водитель и двое охранников. Живые, хотя и невполне здоровые. Морды у всех побитые, вид такой, будто в камнедробилкепобывали.

Шедший за джипом микроавтобус был битком набит вооруженнымилюдьми. Он остановился в десятке метров позади поврежденного взрывом джина.

Белов выругался про себя. Если сейчас бойцы из микроавтобусавыскочат и прочешут окрестность, самодеятельным диверсантам не уйти. Витек сосвоей хромой ногой быстро не побежит, а Белов и Федя его одного не бросят, но ибыстро тащить не смогут. Что делать? Затаривать под грибников?

Но проблема снялась сама собой. Бойцы из микроавтобусадействительно выскочили, но никуда не пошли. Они столпились вокруг своеготранспортного средства и загоготали, как гуси: "Гады, засада… Здесьзасада!" Потом они быстренько затолкали в свой автобус раненых иконтуженных при взрыве, погрузились в него сами и уехали.

– Полная победа! – констатировал Федя. Но Белов с сомнениемпокачал головой.

– В этот раз нам просто повезло. Они не знают, что нас такмало. Но они все равно вернутся, причем скоро.

– Стволы нужны, а их на свалке нет, – посетовал Витек.

Белов успокоил его.

– Я думаю, что сначала они будут разбираться с Лупу, а мытем временем что-нибудь придумаем.

Белобрысый Колян, явившись в офис Шмидта, обвинил ворганизации нападения Михая Лупу. Шмидт был вне себя от негодования.

Что? – чуть ли не орал он. – Какой-то молдаванин-нелегалбудет ставить мне уело-вия, взрывать мои машины и убивать моих людей? А послеэтого он требует, чтобы я взял его на работу? Нет, я ничего не понимаю. Иличего-то не знаю.

Он протянул руку к телефонной трубке и, чертыхаясь, набралномер…

Звонок Шмидта застал Введенского за разбором полетов в своемотделе. Он прервался на минуту, отпустил сотрудников на перекур, и внимательновыслушал своего конфидента. Шмидт описал положение дел на стройке, а затемпопросил предоставить материал на Лупу и его людей. Полковник пообещал сделатьэто в кратчайшие сроки и спросил:

– Ты журналиста Невзглядова с телевидения знал?

Шмидт напряг память.

Это не он снял репортаж о гибели Саши Белова и его семьи?

Он самый. Теперь, как мы с тобой знаем, семья Белованашлась, сам он то ли мертв, то ли где-то скрывается, а вот Невзглядов погиб.

– Насильственной смертью? – предположил Шмидт.

Введенский сообщил об обстоятельствах гибели журналиста.Труп найден в подмосковном лесу. Изуродован до неузнаваемости, следов вокругникаких. Информация об этом убийстве пока закрыта, чтобы волну не поднимать:все-таки известный журналист. Закончив рассказ, Введенский шутливым тономпоинтересовался, не Шмидта ли это работа. Тот, естественно, открестился оттакого подозрения, но ему показалось, что Введенский ему не очень поверил.

В это же самое время похожая сцена разыгрывалась в кабинетеВиктора Петровича Зорина. Перед ним стоял, вытянувшись в струнку, АндрейЛитвиненко. Лицо его было красным, как от пощечин. Впрочем, упреки шефа вполнеможно было бы расценить как моральные пощечины, затрещины и оплеухи.

Зорин был возмущен и даже не старался это скрыть.

– Как ты, профессионал, мог упустить этого недоумка? Как тыпроморгал момент, когда он снюхался с этим отморозком – Кабаном? Почему егоувезли у тебя из-под носа?

Литвиненко понимал, что шеф во всем трижды прав. Большетого, сам он костерил себя куда сильнее. Но он не собирался посыпать головупеплом. Сейчас он сосредоточился на проблеме – где найти Кабана, и как изъять унего интересующую их информацию…

Тем временем виновник скандала Кабан мотался по городу иопрашивал своих информаторов. За надежные сведения о Белове он пообещалвыплатить солидную сумму. Но пока никто на эти деньги не претендовал.

Изъятая у журналиста кассета утвердила Кабана во мнении, чтоБелов не погиб. Но как он и его люди ни выбивали из журналиста хоть какие-тосведения о том, где Белов находится в настоящее время, так ничего и не узнали.Сдох журналист, но не раскололся, падла. А может, и правда не знал?

Наконец в одном из питейных заведений самого низкого пошиба,куда даже бродяги без опаски могли зайти в поисках дозы наркоты, знакомыйвышибала сообщил, что его спрашивал какой то придурок по прозвищу Бакен. Будтобы у него есть информация насчет Белова.

Кабан наморщил низкий лоб.

– Что за Бакен? Не знаю такого.

– Говорит, от Лупы, – пояснил вышибала.

– Какая еще залупа? – скаламбурил Кабан. – Это не тот Лупу,что на свалке мазу держит? Ладно, показывай, где твой Бакен торчит.

Кабан прошел в угол к указанному вышибалой столу. За нимсидел бледный опустившийся тип. Тип курил самокрутку, судя по запаху – санашой. Время от времени он откидывал со лба длинные пряди жидких волос.

Кабан подошел, ногой подвинул соседний стул, сел на неговерхом, положив короткие толстые лапы на спинку.

– Ты Бакен? – спросил он требовательно.

Бледный поднял на него бесцветные водянистые глаза. Поняв,что перед ним Кабан, равнодушным тоном поинтересовался:

– Ты этого пацана ищешь? – и протянул Кабану сложеннуювчетверо листовку "Криминал рвется к власти", на которой Саша Беловцелился из пистолета в электорат…

Муса Джохаров стоял у выходившего на реку окна и делал вид,что внимательно разглядывает ярко подсвеченный прожекторами памятник ПетруПервому. Был поздний вечер. За его спиной Асланбек Мокоев безуспешнообрабатывал господ Райнеке и Шнапскопфа, пытаясь склонить их на свою сторону.Но тс были неумолимы, как крестоносны: их условия оставались прежними. Или всеакции российской стороны, или ничего.

То, что переговоры вел Асланбск, оскорбляло Мусу до глубиныдуши, но он ни за что не показал бы этого никому, особенно тому же Ас-ланбеку.В их паре Муса всегда был вторым, всегда подчиненным. Такое положениеопределялось не только его возрастом.