С ним могло произойти все что угодно. Он мог упасть сошконки высотой двадцать сантиметров над полом и разбиться насмерть. Он могвыдохнуть, а потом забыть вдохнуть. Мог вены вскрыть или сам себе горлоперерезать. Да мало ли, что может случиться с человеком в тюрьме?

Введенский забрал Мусу из камеры в последний момент, когдабратки собирались его разорвать – в буквальном смысле – на две половины, какдревляне князя Игоря. Сил ореховским было не занимать, ненависти – тоже.

Дело полковник порвал у Вахи па глазах, а его самогоотпустил. Как и в случае со Шмидтом, фээсбэшник не стал мелочиться. Он нетолько спас жизнь молодому горцу, но и помог сохранить ему чувство собственногодостоинства. Он вел себя и говорил с Мусой с огромным уважением, с необычайнымтактом. Это было то, чего никогда не делал Асланбек. Поэтому чем сильнее всердце Мусы крепла обида на Мокоева, тем охотнее он сотрудничал с полковникомВведенским.

Белов достал из кармана ключ. Обычный плоский ключ отквартирного замка был надежно спрятан в выемке под стелькой его кроссовок.Теперь ее пришлось оторвать. Он до последнего момента не хотел имвоспользоваться, этим ключом, но обстоятельства вынудили. "Ключ отквартиры, где деньги лежат", – подумал Саша.

Здесь его действительно ждали деньги, оружие и чистыедокументы. Или засада. Он учитывал это, но выбора не оставалось. Приходилосьрисковать.

Квартира была куплена на окраине Москвы на чужое имя.Предназначалась она для того, чтобы в случае крайней необходимости можно былоуйти на дно, пересидеть какое-то время. На всякий пожарный случай. На покупкетакой квартиры настоял в свое время Космос. А выбирал и покупал ее Шмидт,тогдашний начальник службы безопасности Бригады. Это обстоятельство и удерживалоБелова от небезопасного визита.

note 1

за дверей звукам. Ничего подозрительного. Он не сразурешился войти. Вставил ключ в замочную скважину, повернул и с замиранием сердцатолкнул дверь.

Ничего не произошло. Засады не было. Александр прикрыл засобой дверь и неспеша прошелся по квартире. Она напомнила ему его собственную,в которой он когда-то жил с мамой. Такой же панельный дом, низкие потолки,крохотная кухня. Только там из окна были видны трубы ТЭЦ, а здесь – кольцеваяавтодорога.

Предаваться воспоминаниям было некогда. В кухне было тесно:изрядную ее часть занимал большой старый холодильник "ЗИЛ". Беловотодвинул его от стены и отверткой, которую принес с собой, принялсяотвинчивать крепление задней стенки с холодильным агрегатом.

Собственно, никакого агрегата там и не было. Под панельюзадней стенки был оборудован тайник. Место было надежное. Вряд ли кому-топонадобилось бы копаться во внутренностях старого сломанного холодильника, атем более выносить его из чужой квартиры.

Белов открыл тайник. Сначала извлек упаковку с долларами.Кажется, там было тысяч сто, пересчитывать он не стал. Затем забрал папку сдокументами, и нашел в ней паспорт со своей фотографией, выправленный на чужоеимя.

Загвоздка была в том, что с момента покушения в аэропортуСаша ни разу не стриг волос на голове и оброс, как Тарзан. Брился каждый день,а стричься – не хотелось. Длинные волосы придавали ему романтичный вид и сильноизменяли внешность. Ну ничего, можно будет связать их резинкой на затылке вхвостик а-ля Бандерас. Чтобы восстановить сходство с фотографией на паспорте…

Из среднего отделения тайника Белов достал металлическуюкоробку. По весу можно было ожидать, что она набита золотом. Но внутри лежалидва пистолета ТТ. Здесь же находились восемь полностью снаряженных магазинов.

И, наконец, из самого нижнего отделения, которое занималополовину всей площади тайника, Александр извлек разобранный нарезной карабин"Сайга" и патроны к нему.

Оружие он тщательно упаковал в большую сумку, документы иденьги рассовал по карманам куртки. И, наконец, забрал последнее – ключи отгаража. Там, на противоположной окраине города, смазанная и заправленная, егождала белая "пятерка". В бардачке должны были лежать ключи идокументы. Но за машиной Белов собирался съездить в следующий раз…

Степаныч подъехал к перекрестку без опоздания. Витекподозрительно оглядел сумку, которую Белов плюхнул рядом с ним на заднеесиденье, садясь в машину.

– Это что? Картошка? – спросил он.

– Угадал, – Белов широко улыбнулся и раскрыл. – Угощайся. ИСтепаныча можешь угостить.

В сумке и в самом деле сверху лежали ярко-оранжевые икрасные плоды – для конспирации.

– Только бы менты не замели с вашими гранатами, –пробормотал Степаныч, заметив выпиравший из сумки приклад карабина.

Им повезло, их не остановили, и они благополучно добралисьдо своего поселка. Своего ли? Этот вопрос и предстояло решить в ближайшеевремя.

Асланбек понимал, что поставил перед собой невыполнимую напервый взгляд задачу. Он знал, что Шмидт не станет продавать своих акций ни вкаком случае. Надавить на Ольгу, пока тот жив, также не представлялосьвозможным. Убийство же Шмидта он считал пока преждевременным.

Слабым звеном в ближайшем окружении Шмидта был вор Тариэл.Правда, он также категорически возражал против продажи всех акций немцам, ноАсланбек считал, что за хорошие деньги вор изменит свое решение. К тому же онискренне презирал грузин и считал их трусливыми торгашами, готовыми продатьвсе, что угодно. И кого угодно, лишь бы цена оказалась подходящей. К тому жетрусы. Недаром его любимый поэт Лермонтов написал о них в одном изстихотворений: "Бежали робкие грузины…".

Асланбек встретился с Тариэлом в ресторане"Казбек". Место должно было ему понравиться. Кавказский колорит –плетеные из лозы стены, национальная кухня. Тихо звучала арабская музыка,создавая неповторимую атмосферу Востока. Это настроение поддерживал густойзапах печеного мяса. Посетителей было немного.

Асланбек заказал шашлык, на закуску сациви, много зелени. Изнапитков хотел было взять настоящей "Хванчкары", но потом подумал,что вору, даром что грузин, наверняка привычнее водка. Да и ему, Асланбеку,греха не будет. Аллах вино пить запретил, а про водку в Коране ничего несказано.

Точность – вежливость королей и воров. Тариэл пришел минутав минуту. Начали с приветствий, потом перешли к общему разговору ни о чем. Темвременем выпили, закусили, выпили еще. Наконец Асланбек решил, что насталовремя поговорить о делах.