В отличие от Асланбска, Муса был родом из малочисленноготейпа, давно утратившего свою силу и значение. Поэтому будь он даже старшеАсланбска, тот все равно был бы начальником, а Муса на посылках.

И ничто не могло изменить этого положения дел, кроме развечто… физического устранения Мокосва.

Время от времени к их группе присоединялся восемнадцатилетний племянник Асланбека Каюм. И тогда дядя с племянником вели себя так,словно он человек второго сорта и создан Аллахом, чтобы должен им прислуживать.

Вот и сейчас делами занимался Асланбек, а Муса был у неговроде как на побегушках.

– Значит, вы требуете все акции? – уточнил Асланбек.

– Все до последней, – подтвердил Райнеке.

– А если вы получите эти акции не от Шмидта, а от нас, васэто устроит?

– Вы хотите сказать, что герр Шмидт не согласился продатьакции нам, но продаст их вам? – Райнеке не счел нужным скрывать недоверчивуюулыбку.

Асланбек прикусил язык. А эти немцы не такие лохи, какимикажутся на первый взгляд. Для них главное, чтобы ни один суд не могвпоследствии доказать, что при заключении сделки имел место хоть какой-то намекна криминал.

Как бы читая его мысли, к разговору подключился геррШнапскопф.

– Я не сомневаюсь, господин Мокоев, что сделка со Шмидтом свашей стороны будет совершена законными методами. Это наше пожелание. Всеостальное – ваше личное дело. Весь "русский пакет" должен быть у нас.

Не дослушав коллегу, Райнеке возмущенно фыркнул и ушел вдругую комнату. Через секунду оттуда послышался возбужденный женский голос.Шнапскопф выразительно посмотрел на гостей и пожал плечами. Дескать – самивидите, разговор окончен. Чеченцы тактично поднялись и направились к выходу изквартиры.

В лифте оба молчали. Кто их знает, этих неверных, ненапихали ли они микрофонов и в лифте? Только выйдя на улицу, Муса спросилАсланбека.

– Что будем делать?

– Там видно будет, – ответил тот, – скорее всего Длинного,если будет мешать, придется замочить, а с толстяком договоримся. Он, я заметил,очень любит деньги. – Мокоев посмотрел на часы.

Пора было ехать на встречу. Эмиссары ждали приезда боевиковиз Ичкерии. Без них Асланбек был сейчас как без рук. Правда, он не до концапонимал – будет ли он командовать группой или сам поступит в подчинениевозглавляющего боевиков арабского инструктора, ваххабита Омара.

Полученные Асланбеком от Басаева на этот счет инструкциибыли весьма туманными и расплывчатыми. Он решил до времени не заострять этотвопрос и посмотреть, как все будет выглядеть на практике. Во всяком случае, онне собирался позволять арабу диктовать ему свои условия…

Боевики прибыли рано утром. Они приехали на двухмикроавтобусах "Газель". Муса встретил их на въезде в Москву, провелчерез милицейские посты и проводил на скромной "восьмерке" до районановостроек, где для прибывших были сняты четыре квартиры на одном этаже. Новыйдом и отсутствие соседей должны были компенсировать риск содержания всехбоевиков в одном месте.

В обозримом будущем планировалось перевезти их в загородныйдом, Муса сейчас как раз подыскивал такой вариант. Расселять прибывших поразным квартирам в Москве по двое-трое человек было нереально. Они неориентировались в городе и не смогли бы быстро собраться по сигналу тревоги.Кроме того, их внешность и поведение могли привлечь внимание соседей и милиции,а этого допустить было никак нельзя. Асланбек уже ждал их в одной из квартир.

– Салам! – поприветствовал он шедшего первым командирабоевиков Омара, высокого парня лет тридцати почти европейской внешности.

Тот ответил на приветствие. Асланбек внешне излучалдружелюбие, внутренне же весь сжался как пружина. Омар ему очень не понравился:слишком самоуверенный и, видно, любит командовать.

Асланбек вообще не любил арабских ваххабитов, которые снедавних пор стали все чаще появляться в чеченских горах. Узнать их можно былопо коротко подстриженным усам и длинным бородам. Сектанты, одно слово. Паобычных мусульман смотрят свысока, как на грешников. А ведь если бы не нашлиангличане в их пустыне нефть, они бы и сейчас верблюдов пасли.

А па что они тратят свои халявные нефтедоллары? Сады идворцы в пустыне строят. У них нищие на "мерседесах" разъезжают.Дошло до того, что воду в прудах замораживать стали, чтобы притридцатиградусной жаре рыбу подо льдом ловить и на естественных катках наконьках кататься!

Сам Асланбек считал себя суфием. Он не падал в обморок, еслиему случалось пропустить время молитвы, и в глубине души превыше Мохамеда, мирему, почитал святых героев Кавказа – Кази-муллу и Шамиля. Главным же в жизни онсчитал тарикат – путь борьбы с неверными. Впрочем, здесь их позиции сходились.

Внешне Омар ничем не напоминал религиозного фанатика.Никакой бороды и стриженых усов. Он выглядел, как интеллигент. С ним приехаличетырнадцать бойцов. Это были молодые парни из горных аулов и две женщины: Сажии Айза.

– У той, что постарше, федералы убили мужа, младшая – еесестра, – пояснил Омар.

Распределив боевиков на постой, Муса оставил их размещаться,а сам вышел из квартиры и спустился вниз. "Гостям столицы"категорически запрещалось выходить из дома, поэтому их снабжение целиком лежалона нем. Правда, холодильники в квартирах были под завязку набиты продуктами, ноему предстояло сделать дополнительные покупки.

Отъехав от дома, Муса достал трубку телефона и набрал номер.Мобильник был самый обыкновенный, и номер его ничем не отличался от другихсемизначных номеров. Особенность была в том, что мобильник не фиксировал всвоей памяти этот номер – ни как входящий, ни как выходящий. И прослушивать егосмог бы только один человек, тот, которому Муса сейчас и звонил.

Если бы Асланбек услышал этот разговор, Муса не прожил бы иминуты после этого. Дождавшись длинного гудка, Муса нажал звездочку и набралцифровой код. Трубку сняли сразу.

– Алло, Игорь Леонидович, – сказал звонивший, – Мусаговорит…

И он подробно доложил полковнику о приезде боевиков, назвалномера их машин и адрес, по которому их можно найти.

– Цель приезда пока неизвестна, – закончил он свой доклад. –Когда узнаю, сообщу…

Введенский завербовал Мусу давно, вскоре после того, как тотвпервые приехал в Москву. Тогда, после перестрелки с ореховскими, тот оказалсяв одной камере с четырьмя братками. Жить ему оставалось – до утра в лучшемслучае.