— Ян, — пищит это пьяное создание.

— Молчи. Ты уже все сказала, — выбираюсь из джинсов с трусами.

Когда накрываю её собой, когда ввожу в горячее тело пальцы, чтобы подготовить малышку, наконец-то осознаю сказанные ею слова, следом возникает бешеное желание оттрахать Краснову так, чтобы ходить не смогла, чтобы не смогла уйти. Никогда.

— Повтори еще раз, — шепчу на ухо.

— Я тебя люблю, — и разводит колени в стороны.

— Значит, будешь не против, — вхожу в неё резко, до самого конца, отчего куколка выгибается, а главное, улыбается. Надралась моя любимая рысь, хорошо так надралась.

И вот еще что! Ничерта я не буду сдерживаться. Следующую пару минут крепко держу Еву за руки, а то засранка все норовит выкрутиться, а пока держу, наполняю собой, ощущаю ее охренительное тело, целую грудь, от одного вида которой уже хочется кончить.

— Ты от меня не уйдешь, слышишь? — все-таки отпускаю ее руки, и она в ту же секунду обнимает за шею.

— Я и не хочу уходить, но… я должна.

— Не должна, — совершаю очередной толчок, от которого девчонка вздрагивает. — Так уж легли карты, Ева. Надо это просто принять.

Вдруг маленькая поганка вонзает коготки мне в задницу, следом впивается в губы и, можно смело сказать, руководит процессом. Но, как я и решил, сдерживаться сегодня не намерен. В какой-то момент на глаза как пелена опускается, а по телу прокатывается судорога. Кончаю в нее и кончаю так, что на пару секунд выпадаю из пространства. И лишь ощущения ответных ритмичных сокращений возвращают обратно.

— Мой бизон, — бормочет сквозь частое дыхание. — А еще Минотавр и волкодав тоже.

— Твой, Ева. Твой. Полностью. От макушки до хвоста.

Следующие полчаса мы просто лежим рядом.

Эта малышка должна остаться со мной, для чего я должен закончить то, что начал, пусть и ненароком. Никакие чокнутые сестры не будут стоять между нами. Ева не виновата, что у ее сестрицы такие задвиги.

— Слушай, — прижимаюсь к своей куколке, — мне отъехать надо.

— И куда? — пропускает пальцы через мои.

— По работе. Оказывается, пару подписей не поставил. Без них никак.

— Ладно. А я сейчас протрезвею и что-нибудь полезное сделаю.

— Например?

— Вещи соберу.

— Очень надеюсь, что собирать будешь купальники с шортами, а когда я вернусь, будешь ждать меня вон там, — указываю на кровать.

В ответ получаю нереально вкусный поцелуй.

И когда моя рысь отправляется в ванную, я собираюсь и отправляюсь по адресу, указанному в папке. Хорошо ли от этого будет Широковой, плохо ли, честно говоря, мне до лампочки. Надо уметь понимать слово «нет», насильно мил не будешь — истина прописная. Если у Ольги с этим проблемы, никто не виноват.

Спустя два с половиной часа подъезжаю к клинике. А Геворг был прав, больничка стоящая. Да и персонал приличный, без предупреждения о визитере даже за деньги отказались пускать. Пусть предупреждают. Сомневаюсь, что Ольга откажется меня принимать. В чем оказываюсь прав. Палату нахожу без проблем и так же без проблем открываю дверь. Что до Широковой, то она явно в шоке. К слову, больной особо не выглядит — розовощекая, местами весьма округлившаяся, как всегда с высоко поднятой головой и цепким взглядом. Они с Евой совершенно разные. Как внешне, так и внутренне.

— Ну, привет, — прохожу внутрь.

— Ян? — хлопает ресницами белокурая бестия, того и гляди, взлетит.

— Он самый.

— Надо же, — теряется, начинает осматривать себя. — Блин, я ужасно выгляжу.

— Нормально ты выглядишь, — опускаюсь на стул. — Поговорить нам надо. Согласна?

— Да. Конечно, да. А как ты узнал, где я?

— Твоя сестра рассказала.

— Вот как… рада видеть, Ян, — растерянно блуждает по мне взглядом.

— Слушай, Оля… ты знаешь, ходить вокруг да около я не люблю. Поэтому давай сразу к делу. И я надеюсь, на этот раз мои слова воспримешь адекватно.

На что она кивает и опускается на край кровати, а взгляд становится напряженным:

- Хорошо, я поняла. И, в принципе, догадываюсь, зачем ты пришел. Поэтому хочу сразу извиниться за то свое поведение. Я была неправа. И, прости, что перебила. Продолжай.

— Угу… в общем, на меня вышла Ева.

— Как?

— Так. Нашла Лисецкого и отправилась ко мне мстить за тебя.

— Ева? Мстить? — чуть воздухом не давится.

— Да, мстить. За то, что я довел тебя до этого состояния.

— Вот, черт, — и закатывает глаза под лоб, — надеюсь, она ничего не натворила. Прости ее, пожалуйста. Я уверена, Ева просто…

— Я знаю, что она просто… и зла на нее не держу.

— Но как она к тебе пришла? То есть, в качестве кого?

— В качестве куклы.

После услышанного у Широковой заканчиваются слова. Оно и к лучшему.

— В общем, она хотела и отомстить, и заработать на твое лечение.

— Выходит, вы с ней… по договору? — принимается кусать губы.

— Да, Оль. По крайней мере, все началось с договора.

— Давай уже, говори как есть. Хватит осторожничать.

— Мы теперь вместе. Так вышло. Что до вашего родства, об этом я узнал только сегодня. И еще, Ева собиралась уйти, потому что месть не удалась, потому что она очень переживает за тебя.

— А ты решил выступить за адвоката? — усмехается в привычной манере. О да, я помню эти надменные ухмылки, эти ужимки.

— Нет. Я решил сказать тебе правду.

— Благородно, — складывает руки на груди. — Очень благородно. А Ева где? За дверью прячется?

— Евы здесь нет. Она вообще не знает, что я поехал к тебе.

— Ясно.

— За клинику, кстати, я заплачу. Хочется верить, что врачи помогут, и ты полностью восстановишься.

— Это всё?

— Всё.

— В таком случае всего хорошего. А с сестрой я еще поговорю.

— Поговоришь, само собой. Ну, удачи.

— Какой же ты все-таки урод, — не сдерживается. — Для тебя не существует ничего и никого, я…

Правда, договорить не даю.

— Рот прикрой и послушай. Мы сейчас не будем начинать то, от чего ты активно лечишься. И коль тебя все еще волнует моя сущность, давай-ка начистоту. Я сразу сказал, между нами только постель. Ты подписала договор, приняла мои условия. Не моя вина в том, что ты напридумывала себе с три короба и поверила в это.

— И Еву с тобой постигнет та же участь. Она глупая молодая девчонка, ей нужны нормальные отношения, нормальный мужик рядом, а не ты. Ты никого и ничего не ценишь, для тебя существуешь только ты сам.