дало право властям штата считать его своим историческим наследием. Едва-едва дотянув в численности населения до отметки в тридцать тысяч человек, он, как бы застыл в своем развитии и законсервировался в таком виде. Жителям таких мегаполисов, как Нью-Йорк, Чикаго или Лос-Анжелес, случайно побывавшим в нем, может и не совсем была по душе тихая и размеренная жизнь маленького городка, уютно устроившегося на берегу живописного озера Вабан, но местных жителей она вполне устраивала. Они даже, в какой-то мере бравировали своей провинциальностью, всерьез считая, что все эти кризисы, сотрясающие большие города, с их зашкаливающей преступностью, экономическими неурядицами, повальной наркоманией и гей-парадами, каким-то чудом обойдут их стороной. И это было неудивительно, напротив, видение данной ситуации местным населением имело под собой вполне реальные основы. Люди, живущие в Уэлсли, будто впитав в себя вместе с архитектурой дух самого города, представляли собой, почти идеальный образчик благочестия и законопослушания. Жизнь в этом тихом городке была настолько размеренной и скучной, что местный шериф мог себе позволить наесть пузо весом триста пятьдесят фунтов. В общем, если подводить итоги, то городок не вызывал особых симпатий у публики испорченной урбанистическими наворотами, сопровождаемыми всяческими бытовыми удобствами. В качестве курьеза тут можно отметить и такой факт, как то, что в городе до сих пор сохранилось уличное фонарное освещение, питаемое от керосина (недешевое удовольствие).

И, тем не менее, у отдельной категории граждан Соединенных Штатов, город пользовался определенным успехом. Не следует думать, что самые богатые и влиятельные персоны Северной Америки и Британского Союза предпочитают проводить свое свободное время на Фишер-Айленд (Рыбный остров), где живут люди с достатком не меньше ста миллионов долларов, и где квадратный фут земли стоит безумных, с точки зрения, рационализма, денег. Многие из них предпочли сделать своей резиденцией городок Уэлсли, а вернее его пригород, расположенный вокруг живописнейшего озера Вабан, окруженного тенистыми дубравами. Так поступил исполнительный директор «Фрэнклин Темплтон» — компании управляющей активами негосударственного Пенсионного Фонда, составляющими около восьмисот миллиардов долларов. Так же поступил и руководитель корпорации «Дженерал Дайнемикс»— крупнейшего конгломерата предприятий, занятых в производстве военной и космической техники. И не стал отставать от них президент и генеральный директор «Бэнк оф Америка» — одного из самых могущественных банковских образований Соединенных Штатов, сосредоточившего в своих руках активы на сумму более полутора триллионов «жабьих шкурок». Именно он, шестидесятилетний Брайан Мойнихер и выстроил себе на берегу озера роскошный трехэтажный особняк в викторианском стиле, назвав его «Stone-Davis Hall», где очень часто любил проводить свободное время, устраивая для себя и близких друзей вечеринки, сопровождаемые красочными фейерверками.

Сегодня у них с супругой Сьюзен Берри тоже намечалась грандиозная вечеринка по поводу тридцатипятилетнего совместного проживания. О намечаемом торжественном мероприятии все влиятельные жители городка и друзья Мойнихера были извещены заранее, а местная мэрия расстаралась и не пожалела средств на изготовление специального роскошно оформленного торжественного адреса для вручения своему почетному гражданину. Тридцать пять лет совместной жизни в браке — срок немалый, особенно в Штатах, и особенно среди видных персон, привыкших менять своих супругов, как перчатки после недолгого ношения. Но в тех кругах финансово-промышленных заправил, кои представлял собой Брайан Мойнихер, и где браки принято было заключать не столько по любви, сколько по расчету, это не являлось чем-то выдающимся, хоть и всячески приветствовалось. В когорту приглашенных бизнес-воротил затесался и Майк Помпео, хоть и бывший, с недавних пор, но все же Госсекретарь. Вернее даже будет сказать не приглашенных, а напросившихся. Помпео из кожи вон вылез, чтобы оказаться в числе гостей на этом мероприятии, и Брайан не смог ему отказать. Все дело в том, что их с Помпео связывала многолетняя и взаимовыгодная дружба, если можно применить этот термин к их отношениям. Они носили скорее деловой оттенок, нежели приятельский. Помпео сливал банкиру инсайдерскую информацию о намечаемых изменениях в политике и экономике, которая могла повлиять на биржевые котировки, а заодно лоббировал интересы Банка в окружении президента. Взамен этого Мойнихер не только щедро оплачивал его услуги «сексота» в политических эшелонах власти, но и предоставлял Госсекретарю депозиты в своем банке на весьма выгодных условиях. Обычно, если человек ранга Помпео уходит в отставку, да еще и так шумно обставленную, то он автоматически становится нерукопожатным уже на следующий день и от него стараются отгородиться всяческими способами даже ближайшие друзья и соратники. Майк очень опасался, что Брайан поступит с ним так же, как и принято, в их среде, а значит, найдет тысячу причин для отказа в посещении. Однако к своему удивлению отказа принять «старого друга» под благовидным предлогом не последовало. Этот странный поступок Мойнихера объяснялся очень просто. Банкир находился на таких недосягаемых вершинах неофициальной властной вертикали, что ему было откровенно плевать на мнение общественности по поводу его отношения к тому или иному проштрафившемуся лицу. Он мог себе позволить поступать вопреки и наперекор устоявшимся традициям. И нередко даже бравировал этим, заслужив репутацию чудака в обитаемой среде. Впрочем, чудака весьма безобидного.

В связи с прекрасной погодой, а также обильным количеством приглашенных лиц, которых уже насчитывалось более двух сотен, было решено отпраздновать юбилей не в душных, хоть и роскошных покоях особняка, а прямо на лужайке перед ним, благо место позволяло. Лужайка была просторная и хорошо утоптанная мелкой крошкой битого красного кирпича. Тут было место для всего. Хватило пространства для размещения оркестрантов, для возведения небольшой сцены, на которой должны выступать приглашенные звезды эстрады, ну и, разумеется, место для танцев. Программа празднества включала в себя помимо концерта, танцев, катания на лодках по озеру. Кульминацией торжеств этого должен было быть традиционный фейерверк, поглазеть на который могли уже не только приглашенные, но и простые жители городка.

Счастливые и захлопотанные с самого обеда банкир с супругой не присев ни на минутку только и делали, что встречали все новых и новых гостей, принимая от них дорогие, и не очень, подарки. Среди прочих, вручил свой подарок и опальный Госсекретарь. Он вручил счастливым супругам искусно вырезанную из моржового клыка статуэтку, изображавшую собой классическую балетную пару, где мужчина делает партнерше поддержку, а она, раскинув руки, застывает в своем стремлении вверх. Тонкая и изящная резьба придавала ей вид изысканного совершенства. Сама по себе статуэтка была весьма недурна, однако ее изрядно портили аксессуары в виде совершенно ненужного здесь декора, обильно сдобренного дешевенькими стразами. Из-за этого она приобретала пошловатый и мещанский вид. Вся эта художественная композиция имела под собой массивное серебряное основание, давшее Помпео основание нагло заявить при вручении, что это