лице ничего не менялось. Я ощущала это кожей, все же, похоже, есть между нами какая-то связь. А может, я просто как Темная хорошо понимаю любые чувства.

На незаметную Грасерию Барторий тоже, конечно, обратил внимание:

— Грасерия, как я рад тебя видеть! — интересно, что у меня возникло странное ощущение — будто он тут почти не соврал. И верно рад. Явно старые знакомые. И это тут же подтвердилось: — Мы ведь старые знакомые… Как твои дела, наша бесценная?

— Лучше некуда, Светлейший! — хмыкнула Грасерия. Явно тоже играла какую-то роль, которую сама на себя взяла. — Каждая новая Хозяйка лучше предыдущей!

И она бросила на меня своеобразный, почти презрительный взгляд, какого никогда не позволяла себе прежде. Вот точно играет что-то, подумала я… Видимо, изображает, что ей не нравится, какая я «простая и глуповатая».

— Ну… — задумчиво произнес Барторий. — Ты не хуже меня знаешь, что Хозяйки… другого толка… не приводят ни к чему хорошему, — и обернулся ко мне. — Прости, дитя мое, я всего лишь хочу сказать, что твои достоинства несомненны… Ты будешь лучшей заботливой Хозяйкой для Сада и прекрасной верной супругой для господина Темного.

— Благодарю вас, господин! — вновь смущенно опустила глаза я. — Право, мне неудобно… Ведь я никогда не мечтала о подобном! Не смела!

А когда обед подходил к концу, вдруг произошло непредвиденное…

Вот не было печали!

Барторий неожиданно высказал желание прогуляться… наедине со мной!

— Ах, Баэр, вы позволите мне прогуляться вдвоем с вашей женой? — неожиданно сказал он с такой… подчеркнуто-бесхитростной улыбкой. — Право слово, ничего особенного — хочу расспросить, как выращивать розы. А то у меня один сорт никак не приживается, даже наша Светлая магия не помогает. А Вероника, я вижу, такой увлеченный садовод!

…И отказаться было никак. Это значило бы проявить открытое неуважение, невежливость. А мы вроде как играем со Светлыми в доброжелательный нейтралитет…

И зачем только я придумала этот обед! Вот дура. Без обеда они б уехали, может, старику не пришло бы в голову разговаривать со мной наедине.

Ладно, и на старуху бывает проруха, хотела как лучше, ругать себя еще никому счастья не принесло. Будем играть дальше. Вроде я даже вошла в роль!

— Если речь пойдет исключительно о розах… — многозначительно протянул Баэр и слегка усмехнулся, — …то, разумеется, ни я, ни Хозяйка не позволим себе отказать высокому гостю.

Его лицо по-прежнему оставалось каменным, но я-то умела читать, что творится в черной бездне его глаз. Баэр был в ярости. Зол, как черт. К тому же он опасается…

Опасается того же, чего и я. Например, что Светлый распознал, какая я на самом деле, и сейчас будет разговаривать со мной совсем по-другому — угрожать и ставить условия.

Для прогулки Светлый выбрал тропинку, которая сразу поворачивала. Так мы почти мгновенно оказались скрыты от чужих глаз живой изгородью из колючих кустарников.

И тут Барторий вдруг развеселился. Даже потер руки, словно бы в предвкушении:

— Вот так-то лучше, моя дорогая! Сейчас-то мы и поговорим начистоту!

И повел рукой, словно создавая над нами невидимый купол.

«Тьфу, — подумала я. — Похоже, «звукоизоляцию» поставил, как это делает Майдор. Только Барторий, конечно, использует какие-то свои Светлые методы».

В подтверждение моих догадок он тут же помахал кистью, словно обжег ее.

— Как же сложно творить Светлую магию в ваших землях! — пожаловался он мне доверительно. — Впрочем, на какие только жертвы не пойдет Светлый ради хорошего человека! Тем более — ради такой хорошей девушки! Скажи-ка мне, Вероника…

— Господин Светлейший, боюсь, я не столь сведуща в выращивании роз, как мне хотелось бы… Ведь мне так хочется помочь вам! Но увы…

— Да не это! — махнул рукой. — Признаюсь, розы лишь повод, чтобы поговорить с тобой наедине. Дитя мое, ты такая милая девушка. Скажи, неужели тебе нравится Тьма?

— Тьма? — я сделала недоуменное лицо, словно первый раз услышала это слово. — Господин, мне очень нравятся Сад и господин Темный…

— Ну… ты же понимаешь, что господин Темный служит Тьме, и Сад тоже — Темный? — строго поглядел на меня Светлый.

— Мне это рассказали, да, господин Светлейший. Но я не очень понимаю, о чем речь. В Саду растет столько прекрасных растений, а господин Темный так хорош собой! — и смущенно опустила глаза.

— Ладно, зайдем с другой стороны… — Барторий задумчиво почесал подбородок. А я, хоть и шла по тонкому льду, рискуя в любой момент переиграть (и этим вызвать недоверие), внутри захихикала. Похоже, моя глупость начинает раздражать его. — Скажи мне, что тебе больше нравится — добро или зло?

— Но… Как же можно, господин?! — с искренним недоумением произнесла я. — Как кому-то может нравится зло? Конечно же, мне нравится добро. И в моем мире…

— Вот видишь! — удовлетворенно продолжил Барторий. — В тебе, как в любом человеке, заложено стремление к добру. А Добро — это Свет.

Я в ужасе уставилась на него:

— Свет? То есть Светлые — такие, как вы? Но тогда… Тогда ведь получается, что зло — это Тьма?! Значит, и Сад, и господин Темный…

Конечно, тут мне нужно было продемонстрировать умение связать одно с другим. Все же у глупости есть пределы. Изображать дальше коровью тупость было б уже недостоверно.

А сердце внутри сжалось от нехорошего ощущения. Вот и началось… Что-то сейчас будет. Будет перетягивать на свою сторону? Или что? Ведь, похоже, Барторий поверил, что я такая «невинная овечка», какой кажусь. И хочет использовать в своих целях.

— Да-да! — обрадовался моей догадливости Барторий. — И господин Темный, и милая наша Грасерия несколько… на стороне зла. То есть Тьмы. Но Баэру просто не повезло, что Тьма когда-то избрала его. Ведь он неплохой человек. И не повезло тебе, моя милая, что Сад выбрал тебя и навязал тебе Тьму — то есть зло. Как мне жаль, что с тобой это случилось!

— Но как же так?! — чуть не заплакала я.

— Такова жизнь, моя хорошая. Увы, мы должны соблюдать баланс, и кто-то должен быть на стороне