этого она провела ладонью по его животу… нарочито медленно, словно спрашивая разрешения и давая последний шанс отказаться, если он вдруг передумает. И в этот момент перед Сарефом мелькнуло лицо Кейи, которая в отчаянной попытке впивается в его губы и прижимается внутри Силового Поля… но он отогнал от тебя эти мысли. Он чётко проговорил с ней, что между ними всё кончено, и если она отказывается это понимать и принимать — это исключительно её проблемы.

Не встречая сопротивления, Орзана пошла дальше… Сареф закрыл глаза, чувствуя, как в нём зарождается волна наслаждения. Да, после всего этого сумасшедшего дня, после того, как он несколько раз балансировал на грани жизни и смерти, ему как никогда было необходимо расслабиться.

— А знаешь, в чём преимущество хилереми в таких случаях, — внезапно шепнула ему Орзана, чуть куснув Сарефа за ухо и прижимаясь к нему всем телом, — это то, что с ними можно слиться мыслями. И это особенно удобно… в некоторые, очень удачные моменты. Твой Хим уже нашёл мою Аюми, и они почти готовы… так что, если ты позволишь чуть-чуть помочь тебе…

В этот момент она почти прижалась к его лицу… но вместо поцелуя Орзана чуть-чуть прикусила складку кожи над переносицей… и слегка коснулась её языком.

И в этот момент Сареф почувствовал Хима настолько ярко и чётко, как не чувствовал никогда. Он одновременно был и собой — и Химом, которого обнажённая Аюми, словно издеваясь, тянула к себе за Амулет Железной воды, как за ошейник. Хим в этот момент тоже почувствовал Сарефа и явно смутился… Но ни Аюми, ни Орзана не позволили им вырваться из этого контроля. Орзана прижалась к Сарефу, обнимая его и парализуя оглушительным огненным поцелуем, которому Сареф поддался так легко, словно ждал его всю жизнь. И одновременно он был Химом, вокруг которого обвилась Аюми, которая связала ему руки хвостом за спиной и, дразня, подтягивала его к себе ближе, и ближе, чтобы…

Чтобы Орзана резко выдохнула, когда Сареф, наконец, перестал себя контролировать и отдался на волю инстинктов собственного тела. И, сделав резкий и глубокий вдох, испытывая первую вспышку страсти, он резко поднимается и подминает Орзану под себя…

Чтобы Хим, резко вырвавшись из хватки Аюми, сам нацепил на неё кожаный поводок, и теперь он деловито ощупывал каждую часть её тела, как свою собственность, и как Аюми покорно следует за его руками, чтобы…

Чтобы Орзана резко впилась ногтями ему в спину и прижала к себе Сарефа с такой силой, что у него хрустнули кости, а по спине потекла, скорее всего, кровь, но это лишь больше его распалило, и он, схватив Орзану за запястья, начал двигаться быстрее и быстрее, чтобы…

Чтобы Аюми, дрожа от ощущения силы и возбуждения, языком проводила по татуировкам на плечах Хима, покусывая его в самые сладкие и невыносимые моменты, но покорно продолжая двигаться в такт за ним, чтобы в следующее мгновение оказаться на земле, придавленной мощной лапой. Но её это не смутило, напротив, она, руками обнимая лапу, хвостом притянула руку Хима и, положив её себе на грудь, утянула его вслед за собой, и он обрушился на неё, чтобы…

Чтобы Сареф зарычал от невыносимого наслаждения. Он уже сам не понимал, кто он… Он не знал, Хим ли сейчас удерживает едва сдерживающую сладострастный стон Орзану… ему ли Аюми рисует на груди острыми коготками кровавую борозду от шеи до самого паха… Он знал лишь, что эти вспышки наслаждения были настолько сладки и невыносимы, что он почти полностью потерял себя в них… каждый раз, когда кто-либо из них достигал пика, единое сознание словно умножало наслаждение в четыре раза, и никто из них не мог остановиться, ибо казалось, что они четверо создали единый поток сознания, в который щедро отдавали свою энергию, и из которого же её черпали…

Сареф не знал, сколько это продолжалось. Час, два, день, неделю… ему казалось, что эта невыносимое наслаждение будет продолжаться вечно, и что никто во всей Системе больше не сумеет оторвать из друг от друга. И всё же в один момент Сареф понял, что он уже не отличает сон от реальности… и в следующую секунду его поглотила звенящая темнота…

* * *

Никогда в жизни Сарефу ещё не было так тяжело просыпаться. Ему снился самый сладкий и самый прекрасный в жизни сон, и он готов был продать всё, что угодно ради минутки, всего одной минутки этой бесконечно прекрасной грёзы… но всё же ощущение реальности упорно догоняло его, и как бы Сареф от него не убегал, в один момент он почувствовал собственное тело так стремительно, словно до этого витал в облаках, а теперь резко в него обрушился. Открыв глаза, он понял, что ему невероятно тяжело шевелиться.

С трудом повернув голову, он увидел довольную Орзану, которая восседала на том же кресле, что и вчера. Более того, у её ног сидела Аюми, чья сиреневая кожа буквально мерцала, и демоница тоже выглядела невероятно довольной собой.

— Наши мальчики хорошо вчера потрудились, — сладко сказала Аюми, первая заметившая, что Сареф очнулся, — за такое и похвалить не грех.

Она махнула рукой куда-то в сторону, и Сареф увидел, что на маленьком диванчике вдали на животе лежит и дрыхнет без задних ног Хим, и только его лапы слегка подёргивались во сне.

— Ах, нехорошая, нехорошая Орзана, — с укоряющей улыбкой прошептал Сареф, — что же ты со мной сделала? Под что меня подвела? Я же теперь после такого больше ни с одной девушкой… так больше не получится.

— А я знаю, — хитро улыбнувшись, ответила Орзана, разглядывающая свои ногти на вытянутой руке, — я специально это сделала и привязала тебя. А ты как думал, прекрасный мальчик? Что сможешь прожить среди демонов столько времени — и не пасть в пучину низменных страстей? Нет, Сареф, так не бывает. Ну да ничего. Тебе с твоим хранителем стоит знать больше, на что вы способны. Не только, как боевая пара… но и как единое целое, которое при удачном стечении обстоятельств способно даже на такое. И ты не представляешь, Сареф, до какой степени редко случается подобное сочетание. Чтобы и Жители Системы, и их хилереми так друг другу подошли. Так что не горюй раньше времени. Я тебя на цепь не сажаю и ни к чему не принуждаю. И если я придусь тебе не по нраву — вы с Химом