– Изигард Шиэллос, – выпаливаю я последний вариант, и меня окружает непроницаемой тьмой.

– Ложь! – грозно и требовательно укоряет вопрошающий и звучит это так, что не переживи я сотню-другую стычек на ковре у директора пансиона непременно бы покаялась и слезливо заверила б что больше так не буду.

Вскидываю глаза, надеясь отыскать допрашивающего меня магистра. Голос мне незнаком, так хоть полюбуюсь.

– И, тем не менее, это единственное имя, которое вы от меня услышите, – словно со стороны слышу я свой голос, а дальше произношу то, о чем даже не подозревала: – Свод Изрияна в целях безопасности и сохранения династий не предусматривает открытия истинного имени сторонним особам. Только с разрешения предтеч. У вас есть такое разрешение?

И если в начале этой пламенной речи я удивлена, то с каждым вырвавшимся из уст словом все четче осознаю присутствие брата.

«Трей, не мешай! Я и сама справлюсь!», – возмущаюсь я этим бесцеремонным вторжением. Это если он за меня говорить может, то, что дальше? Будет руками и ногами шевелить? А потом и вовсе тело займет? Мысль кажется абсурдной, дикой и пугающей.

«Ты первая начала!» – без грамма раскаяния отрезает брат.

Но подумать над этим категоричным утверждением не дает следующий вопрос:

– Что вы делали после выбора?

– Оправился в свою комнату.

– Один?

– Нет.

– Кто вас сопровождал?

Перечисляю имена, вспоминая, кто был со мной возле дверей.

«Развлекайся, сестренка. Не буду мешать. Да и у меня тут дельце нарисовалось», – усмехнулся Трей, где-то в середине перечисления и исчез из моей головы.

– Это все?

– Все, – и снова стены вспыхивают черным.

– Ложь! – шипит допросчик.

Пожимаю плечами, исправляя формулировку:

– Если не считать магических существ, то это все.

– Магиков? Кого именно?

– Фенира и цербера, – совершенно правдиво отвечаю я.

– Ах, вы тот самый….

И потекли бесконечные вопросы, перескакивающие с одного на другое. Иногда неожиданные, иногда удивительно предсказуемые. Не представившийся магистр с дотошным интересом ковырял все, что произошло вчера, выкручивая мной сказанное так, что впору было расплакаться. Или расхохотаться… Особенно, когда речь дошла до происшествия в душе.

– Вы приняли душ и отправились спать? – доверительным тоном, поощряя меня к откровенности, поинтересовался магистр.

– Да, – ответила я, думая, что такое незначительное событие как моя истерика к делу не имеет никакого отношения и вряд ли стоит упоминания.

Но черный дым взвился по сторонам, хмыкнула, признаваясь в том, в чем парни обычно даже под пытками не сознаются, мне же было все равно:

– Я немного порыдал перед сном.

Дым не исчез, все также клубился черными тучами, окутывая меня тьмой, и я, недовольно поморщившись, продолжила:

– Если быть точнее закатил истерику.

– По поводу?

Ох, и тут допросчики не знакомы с деликатностью, так и норовят грязными сапогами в душу влезть.

– День был сложный, – пожала плечами я, снизойдя до привычной отговорки, и черный дым окутал меня вновь – кольцо правды оказалось максималистом.

– Правду! – коротко потребовал магистр.

– Вспомнил отца, – дым посветлел, и я облегчено выдохнула.

Но следующий вопрос буквально выбил меня из колеи:

– И с вами никого не было?

– В моей комнате? В душе? Ваши намеки оскорбительны, магистр! – сверкнула глазами так грозно, что умей я убивать взглядом, он бы уже упал сраженный насмерть: – Формулируйте вопросы корректней, не забывайте про Свод.

Жаль, полного названия этого самого Свода вспомнить сразу не смогла, и звучало это в итоге не так угрожающе, как тогда, когда через меня вещал Трей. Да и четкой уверенности в том, что эти вопросы как-то регламентируются этим самым Сводом, у меня не было. Поэтому действовала по наитию и однажды слышанной от Трея фразе: «Пусть только попробует. За оскорбление принца полагается смертная казнь». Кажется, тогда мой брат украл на кухне все пироги, заготовленные для званого обеда, и раздал их детишкам-попрошайкам у ворот, чем и заслужил хороший нагоняй от наставника. Хотя этот магистр тоже может оказаться принцем, а, значит, мы с ним равны по привилегированности.

Чуть не застонала с досады.

– Сразу после истерики вы отправились спать? – тем временем, скрипнув от недовольства зубами, переформулировал вопрос магистр.

– Да. И уснул без задних ног, – обрадовалась я тому, что скользкий момент мы все же миновали, вылавировав почти без потерь.

Потому что, чем больше я отвечала, тем сильнее во мне крепла уверенность – про приход Джана не должен узнать никто. Ни братец, который сначала набьет принцу физиономию, а потом поржет. Ни преподаватели, которые непонятно как могут трактовать услышанное. Ни другие адепты – этим только дай повод для сплетен. Да, и самой мне делиться этой тайной ни с кем не хотелось. Это было сугубо моё, личное.

– Каких ног? – переспросил дознаватель.

Кажется, я в очередной раз прокололась.

– Тех, которыми вы ходите.

– А почему они задние?

– Ну, не передние же? – переспросила я, лихорадочно пытаясь выпутаться. – Вопросы по существу будут или я могу вернуться к занятиям?

– Что вы знаете про амулет Искажения?

– Ничего, – ответила, разводя руками, а дым… Он остался прозрачным.

– Можете идти, – милостиво отпустил меня невидимый дознаватель, и я уже сделала шаг из круга: – Хотя нет, подождите, – окликнул он меня и замолчал, выдерживая трагическую паузу. – Вы безошибочно отыскали место, где был амулет. Вы видели его раньше?

– Нет.

– Тогда как вам это удалось?

И тут я растерялась. Потому что совсем не представляла, что на это ответить. И еще меньше понимала, как своим ответом не выдать себя или Фокси.

Драгоценные секунды утекали. Сердце отчаянно колотилось в груди, тревожным набатом отсчитывая удары. Что сказать? Интуиция? А что тут знают про нее? Предчувствие? Могут решить, что это мой не выявленный дар и тогда.… Не знаю, что тогда, но покинуть это место хотелось как можно скорее. Сказать, что почувствовала пустоту? Признаться в своей наблюдательности? А вдруг спросят, откуда она у меня? Смогу ли я ускользнуть от допросов, не выдав своих тайн?

Я беспомощно хлопала глазами, уставившись в темное пятнышко на полу, перебирая и просчитывая варианты. Мне казалось, что я размышляю слишком долго, так много умозаключений и логических цепочек из вопросов и ответов выстроилось в моей голове, но сердце отбило второй удар. Третий…