Простите, Надежда Васильевна, попалась, как малолетка... Надо же было за три года так сбрендить...

И снова – Филька. И тринадцатый дом. И опять подумалось: раз младший крестник в безопасности, надо брать старшего за шиворот и в бега. Но интуиция шепнула – а черта с два. Меня отсюда уже не выпустят, ни с крестником, ни без. Слишком много знаю, да и небесполезна. До «лисьего» логова точно не доберусь. Плюс – дом. Сначала надо понять, как работает это адское приспособление.

Так, если Хозяйка смогла забрать Фильку и прийти сюда, значит, тайник напитывается силой от активированных домов-артефактов и... скажем, поднимается из глубинных слоев на поверхность. Значит, запустим все – и он проявится в нашей реальности, станет видимым. Но сколько здесь продержится? Силы артефактов не бесконечны. Пройдет день, неделя или месяц, и тайник опять спрячется. А знания о схронах стародавних подсказывали – долго такие тайники открытыми не стоят. Ночь, максимум – сутки. А если дом вернется на прежнюю глубину, сможет ли Филька оттуда сбежать? Сомневаюсь. Смогу ли я его оттуда вытащить? Без комментариев.

В общем, что так, что эдак... а не уйти.

– Злат?..

Я не сразу поняла, кто меня окликнул. Открыла глаза и увидела совершено белое Данькино лицо, затянутые тусклой пленкой «зеркала» глаз. Так, ежели по имени позвал – дело дрянь.

– Что случилось?

– Нет, это с тобой что случилось? – перебил он резко. – Кто здесь был? Ты... пропадала. Почти как брат. Еле-еле ощущалась.

– А ты давно здесь?

– Воняет мерзко, – невпопад ответил «лис» и скривился. – Старой тухлятиной. И кто-то страшный приходил. Кто?

– Хозяйка. Всё в порядке, Дань. И со мной, и с Филькой. Капкан доделал? Пошли на позицию. Только свет сначала везде выключи.

Я встала с его помощью, отмечая, что привычка к размышлениям успокоила нервы и прогнала остатки испуга, оставив другое – затаенный страх за семью. Да, глаз не спускать...

«Диспозицию» старший крестник приготовил за пианино. Отодвинул его от стены, сотворил пылевую завесу. А сам капкан было не рассмотреть. «Лис» прошел мимо него первым, а я – следом, за руку, по указке, в полной темноте, осторожно. А Руна, как обычно, уже находилась на месте: сидела на серванте и умывала мордочку. Спасибо, полосатик, за поддержку...

– Всё, – Данька требовательно посмотрел на меня. – Здесь можно говорить. Кто был в коридоре?

Я рассказала. Он, выслушав, снова выдохнул. Да, по имени они меня никогда не звали. В детстве не выговаривали – вместо «Злата» получалась «ата», а оное слишком напоминало материнское «А-та-та!» за проказы, и крестники дружно начали называть меня по-своему – «Ося», перевирая Наткину «дочу», или еще проще – «Эй, хотю!». И после крестин мы начали разучивать «Лёлю», которая таковой стала не сразу. Сначала были «Ёя», «Лёя», но к ней пацаны привыкли накрепко. Так, что я всегда настораживалась, когда слышала от них «Злата». Это имя до сих пор ассоциировалось с «А-та-та!» за проказы.

– А долго ждать «дичь»?

– Когда как, – Данька наклонился и вынул из бокового кармана штанов маленький термос с чаем. – Бывает, сразу прибегает. А иногда неделю ждешь.

– Что?.. У нас нет недели!

– Шучу, – он ухмыльнулся. – Час-другой... третий.

...четвертый и так далее? Я посмотрела на него мрачно и приникла к термосу. Время... пожалуй, к полуночи. Кофр я оставила в номере и теперь жалела. Фотки бы посмотрела, отвлекаясь. А то только беспокойные мысли, одна другой дурнее...

«Лис» сел на пол, прислонился к стене и расслабленно закрыл глаза. А я стояла, опершись о пианино, снова и снова прокручивая разговор с Хозяйкой. И снова и снова думая, как бы форсировать появление тайника. Или хотя бы ключ найти, чтобы проскочить вперед всех. Забрать Фильку – и галопом отсюда. А с нечистью пусть разбираются специально обученные (и не лишенные главного оружия) люди.

Первой гостью почуяла Руна. Сев, она сверкнула белыми «фарами» глаз, напружинилась. Данька бесшумно вскочил на ноги, сжал кулак, и между его пальцев замерцали красные нити. А я услышала торопливые шаги – и стук каблучков. «Змея», не таясь, бежала на помощь своей крови. По ее ощущениям, в подвал за артефактом (или с артефактом) сунулась некая «змейка» и...

Ловушка захлопнулась, едва она вошла. «Лис» натянул невидимые нити, и из-под ног «змеи» ушел пол. По плечи провалившись в замаскированную яму, она намертво застряла в полу – «расплавленный» бетон окаменел, фиксируя и тело, и руки в своеобразных кандалах. «Формочка для леденца», – ласково называла такой капкан Натка. Он всегда ставился на ведьм – изолируя «уголь», закрепляя в неподвижности руки, чтобы не пережала вену и не вызвала выплеск силы.

– Убью, мальчиш-ш-шка! – натуральной змеей зашипела Вероника.

Я вышла из-за пианино вслед за Данькой, попутно шепча наговор для янтарных четок. Нечисть поперхнулась ругательством, попыталась замаскироваться, но получилось плохо: глаза стали человеческими, но радужка горела огнем, посекундно меняя цвета – красный, желтый, зеленый, бирюзовый, синий, фиолетовый, красный...

Ну что ж, рискнем попробовать.

– Не грозите моему крестнику, минуя меня, – я присела на корточки и предложила: – Поговорим?

Она бешено задергалась, затрясла головой, но ловушка держала крепко – и тело, и приснопамятные косы.

– Вероника, – я устало потерла виски, – не упрямьтесь. Мы знаем про вас много интересного. «Змея», вероятно, с «углем» и ведьминой магией. Я видела вашу сущность в отражении зеркала – плохо вы от меня отворачивались на фотосессии. Спалились. Не упрямьтесь. Просто ответьте на пару вопросов.

– Не то что? – выдохнула она зло. Черные волосы дыбом, красная помада размазалась, лицо белое, взгляд исподлобья убийственный. Жуткая, гадина...

Старший крестник молча и напряженно стоял за моей спиной, и я подняла руку:

– Дань, браслет.

Теплый металл приятно лег в озябшую ладонь. Перебрав серебряное плетение, я добралась до крови «змеи». Пошевелила пальцами, «растирая» пятно, и начала читать наговор.

– Глаза в глаза, кровь – к крови, сила – к силе. Две стихии в одну, да не ты, а я ею править буду, ибо я – старшая.

Данька удивленно ругнулся. Да, сюрприз... Экспромт. Внезапный, ведь практическую суть старшинства я по-настоящему постигала лишь сейчас, опираясь на объяснения «лиса»: у меня больше опыта работы с магией, я – потомственная ведьма, с мощным родовым источником. Правда, он «перекрыт» наказанием, однако...

– Я над тобой старшая, «змея», по праву...

– Хватит!.. – взвизгнула Вероника.

– Когда тьма бежит от света и пытается изменить под него полюс силы – это неприятно, правда? – фальшиво посочувствовала я.

– Ведьмы этого не умеют!

– А нечисть не владеет стихийной магией, – философски ответила я. – Ну что, продолжим изменение силы или поговорим?