Эс-Хестос закончил со столом и метнулся к полкам, срывая ихсо стен и топча книги. Когда ничего целого в комнате не осталось, командующийпринялся тупо биться головой о стену и молотить кулаками по доскам, сотрясаядом.

С его губ непрестанно срывались имена Могры и маленькогоДорна…

Азак мрачной статуей стоял перед дверьми, никого не пуская ккомандующему. Медленно истекли три часа, и ярость обезумевшего Рахма за стенкойстала ослабевать. Наконец, решившись, Азак зашёл внутрь, ожидая худшего, но напороге его встретил странно спокойный Рахм.

— Мне необходима новая карта, Азак, — проговорил он. — Атакже стол и стулья… Распорядись, пожалуйста…

— Конечно, Рахм, но…

Проведя рукой по чёрной полосе меха на голове, Рахмпродолжал:

— Пойду проветрюсь, освежу голову… У меня появились новыеидеи относительно нашего плана. Когда вернусь, давай все обсудим.

— Рахм, твоя семья…

— Она мертва, Азак. Они бежали на Тадаран, спасаясь отХотака. Узурпатор ответит мне за их смерть особо, клянусь. — Эс-Хестос скаменным выражением лица хлопнул Азака по плечу. — У нас впереди большая война…

Он прошёл мимо, оставив Де-Генжиса молчаливо стоять,задумчиво покачивая головой.

Пришёл и тот день, когда Фарос с Ультаром были Назначены вобрабатывающий порт.

— Так, вы двое! Пошли за мной! — Пэг с кнутом в руке погналих к двум фургонам, стоящим отдельно от других. Заключённые в них имелиособенно измождённый вид, мех с них лез клочками, обнажившаяся кожавоспалилась, грива вылезла.

Уши Ультара дёрнулись.

— Нам туда?

— Вот именно, варвар! Что, забыл старую дорожку? Ты жепровёл там почти три месяца!

Моряк сжал зубы и молча двинулся вперёд, испуганнопоглядывая по сторонам, Фарос потащился следом. Около второго фургона Пэгсверкнул на охранника налитыми кровью глазами:

— Замени двоих вот на этих!

— Загоняй, — мрачно кивнул тот.

— Пошли, твари! — замахнулся кнутом Пэг. Внутри обоихвстретили налитые кровью глаза других заключённых, и Фарос, задрожав, опустилвзгляд.

Первым признаком того, что они приближаются к порту, былрезкий металлический запах, просочившийся внутрь фургона. Он извергался изчетырёх ям, окружавших двухэтажное пепельно-серое здание без окон.

Только две широкие двери позволяли попасть внутри каменнойгромады.

— Вы двое, — бросил стражник, принявший Фароса и Ультара уПэга. — будете работать на четвёртом номере.

Из одной ямы рванулось пламя, и раздался дикий крик, которыйтут же заглушил грохот цепей, падающих вниз. Разъярённый надсмотрщик кричалчто-то в яму, пока остальные стражи заставляли других заключённых тащитьдлинные лестницы.

Ультара и Фароса подвели к длинному ряду рабочих, стоящихвсего в каком-то ярде от края. Заключённые сгибались над длинным столом, накотором они что-то кололи молотками.

— Вставайте сюда! — Охранник махнул рукой минотавру,катившему полную телегу руды.

Тот вильнул и подкатил её на свободное место, забрав взаменпустую. На измочаленном, но крепком столе лежала руда, и заключённыестарательно измельчали её. Камни поблёскивали сине-зелёными прожилками меди.

Рядом постоянно несли караул двое стражников, невдалекедежурил одинокий лучник.

— Если в ваших головах есть хоть капля мозгов, разберётесьчто к чему! — прорычал надсмотрщик.

Охранник зашагал обратно, его работа была выполнена. Ультари Фарос схватили молотки, придвинувшись к столу.

— Нам жутко повезло, — прошептал моряк. Фарос уже задыхалсяот жара.

— Здесь так душно! Даже Аргонова Глотка не идёт ни в какоесравнение.

— Нас могли опустить в яму, а это, поверь мне, намного хуже…

Они дружно заколотили, дробя породу.

Стоячая работа на одном месте отнимала много сил, иногда кним подходил старик с ковшом воды в руках. Фарос заметил, что мех у водоносапочти весь вылез, один глаз косит, а лицо покрыто глубокими шрамами. Рукистарика плохо сгибались из-за старых ожогов, кроме того, он явственно подволакивалправую ногу.

— Вот что бывает с теми, кто работает внизу… — Глаза Ультарапотемнели. — Он хорошо работал и, видать, страшно везучий…

К концу дня Фарос едва передвигал ноги, даже мускулистыйУльтар казался истощённым. Из-за ядовитых паров глаза слезились, минотаврымогли отчётливо видеть лишь в двух-трёх ярдах перед собой. Когда фургоныпривезли их обратно, они едва могли протолкнуть кусок в горло. Рядом Джапфин,мрачно пережёвывая овсянку с рыбой, с удивлением поглядывал на Фароса.

— Чего творится снаружи, мелкий? — наконец проворчал он.

— Дробили руду целый день…

— Тяжёлая работёнка, но не настолько, чтобы выбить дух изстарого Ультара. Он здесь самый крепкий… Ну, после меня, конечно.

Ультар мрачно вытряс остатки еды из горшка себе в рот, затемвстал и пошёл к своим нарам.

Наклонившись к Фаросу, Джапфин прошептал:

— Ты ненароком не знаешь, что случилось? Такое чувство,будто он доверяет только тебе…

Но Фарос только растерянно покачал головой. Он сам судивлением следил за моряком, начиная беспокоиться за него.

Ультар молчал целую неделю и только потом заговорил снова.Фарос уже достаточно узнал про моряка, выросшего на Заре. Его семья торговалаглиняной посудой и выращивала плоды хлебных деревьев и манго на обмен сближайшей колонией, богатой металлами.

Первые четырнадцать лет жизни Ультар проболтался юнгой междуостровами, изучая море и зарабатывая первые татуировки. Он любил вспоминатьразные приключения, в которые попадал тогда.

— Шли мы раз под полными парусами, — бормотал Ультар,акцентируя каждое слово ударом молотка, — возвращались с грузом сырого железа имеди, которую хотели с выгодой продать… — Моряк улыбался, погружаясь ввоспоминания.

— И что произошло?