– Вот где метет, наверное… – вступил в разговор четвертый, грузный – он сидел, широко расставив колени и уперев в них руки. – Недаром здесь одна только «синька» и растет.

– Нет, ну почему же? Тут и живность кое-какая водится. Сейчас-то тут все позакапывалось и в спячке, а вот осенью, когда туманы, наверх выпрутся.

– Ох и тоска… – вздохнул молодой.

– Ой, да перестань! Тоска ему… А на Лоа не тоска?

– Я с Авады.

– Да один хрен! Какой у тебя? «Г-7»?

– «Г-6».

– Ну, тем более! Много ты с такой классностью заработаешь у себя на Аваде? Ну вот… А тут всего и делов – сиди да следи!

– Ага! Чтоб не убежали! – хмыкнул грузный.

Охранники охотно посмеялись над незамысловатой шуткой.

«Смейтесь, смейтесь…»

– Нет, я все понимаю, вот только… – молодой опять вздохнул. – Девок бы сюда!

– У-у! – затянул бывалый. – Ну, тебя и занесло! Девок ему… Все наши девки в виртуалке, понял?

– Да понял, чего тут не понять… Просто иногда хочется чего-нибудь живого, теплого…

– У меня щас встанет… – проворчал бритоголовый.

– Га-га-га!

Перебивая жизнерадостное ржанье, проскрипел голос пилота:

– Приготовиться к посадке!

– Готовы! – проворчал бывалый. – Сажай давай!

– Я, наверное, в последний раз сменяюсь, – заговорил грузный. – Хватит уже. Четыре раза лечился от лучевой! Хорошо хоть, детей уже нарожали, а то было бы мне…

– Не было бы, Мас!

– Во-во…

– А я тоже боялся лететь, – признался бритый. – Видел же, какая язва под мышкой была? Так это еще в позапрошлую смену! И в прошлую – аккурат на том же месте. Если и на этот раз такая же дрянь выскочит – срать я хотел на ихние санты!

В этот момент бот слегка тряхнуло, и все сразу замерло. А по внешней акустике дул ветер, завывая на все лады.

– Приехали, – буркнул Мас.

Планета Ортис, спецзона «К». 7 декабря 2016 года

– Эй, Тринадцатый! – крикнул молодой. – Что сидишь? Вон шлем!

Обнаружив шлем со своим номером, Антон молча напялил его, проверяя герметичность. Застегнул на бедрах аккумуляторный пояс.

Заряд – девяносто процентов. Кислородный фильтр – норма.

Шагом марш.

Когда отворился внешний люк, в кессон ворвались клубы серой пыли, а порыв ветра чувствительно толкнул Ломова в грудь.

Качнувшись, Антон переступил комингс и спустился на трап. Лишь сойдя на грунт, он осмотрелся. Да-а…

Веселенькое местечко. Дантовский Лимб, где всегда серо, уныло, тускло. Весь космодром – это пара пакгаузов, до самых крыш занесенных песком, да большая решетчатая антенна, надраенная до блеска.

А вокруг раскинулась обширная равнина, усеянная камнями и встопорщенная скалами. На первый взгляд пейзаж напоминал пустыню, особенно песчаными наметами, дымившимися пылью, вот только это были не барханы – песок словно кто сгреб в отдельные кучи, а грунт между ними подмело ветром, лишь легкая пылевая «поземка» извивалась по каменному крошеву.

Безрадостная эта картина не была видна ясно – в воздухе постоянно клубился мелкодисперсный прах, закручивались воронки смерчиков, а сверху нависали хмурые тучи.

Было темно, как после заката. Порой облака разрывались, пропуская местное солнце – красный шар, на который можно было смотреть без опаски. Звезда-дистрофик.

Ее багровый свет добавлял пейзажу инфернальности, подсвечивая реявшую пыль, бросая мятущиеся тени. А ветер все выл и выл, трепля тучи, швыряясь песком, припудривая обломки скал, источенные порой до состояния каменных кружев.

Антон поморщился, ощутив запах горелого. Говорят, так пахнет лунный реголит. А на Ортисе – это пылевое амбре.

Спотыкаясь, Ломов сошел с трапа и побрел к большому гусеничному вездеходу, стоявшему невдалеке. Похоже, будка позади кабины была разделена – для чистых и нечистых.

Антон безошибочно открыл ту дверцу, иллюминатор на которой был забран решеткой. Внутри находились две лавки, истыканные, изрезанные инструментами. Пол исцарапан подковками, а стены, там, где по ним елозили спины каторжников, будто черным лаком покрылись.

Тут вездеход задрожал и тронулся. Дорожка была та еще. Похоже, ее время от времени расчищали от наносов и грейдеровали, но ветер с упорством идиота валил и валил песок да пыль.

Проехав между холмов, тянувшихся длинной грядой между космодромом и станцией «К», вездеход покатил пологим спуском. Впереди, в душной пылевой метели, прорезались огоньки. Зона!

Сравнение с метелью и поземкой было достаточно верным – снаружи было не жарко, плюс пять от силы. Как в холодильнике.

Вблизи станция не впечатляла – несколько рядов бункеров, по форме – округлых параллелепипедов, между которыми висели круглые галереи-переходники. Именно висели, примерно в метре от земли. Да и сами бункера не стояли на грунте, а были приподняты над ним чащей свай – видимо, строители учли опыт космодромных пакгаузов и позволили пылюке проноситься под полом, между свай, а не хоронить здания под курганами наносов.

Над парой бункеров поднимались круглые наблюдательные башни. Надо полагать, здесь был реализован типовой проект, который не слишком сочетался с ортисианскими условиями.

За кем тут наблюдать? И как? Да и зачем?

Узник сам будет спешить на станцию, поближе к теплу, воде, пище, воздуху.

Вездеход заклекотал, заскреб гусеницами и въехал по гулкому пандусу в ангар. Ворота тут же сомкнулись, но залетевшая пыль продолжила клубиться по инерции, постепенно оседая на керамический пол.

Антон счел, что пора выходить, и открыл дверцу – ее не запирали. Вера охранников в здешнюю безысходность – и безвыходность – Ломову понравилась.

– Тринадцатый! – позвал Мас. – Двигай за мной.

– Куда?

– К коменданту, куда ж еще… Пусть тебя поселит.

Тут из шлюзовой вырвалась шумная и веселая компания вертухаев, отбывавшая на Лоа.

– Привет сменщикам!

– Мы вас уже заждались!

– А уж как мы торопились на этот ваш курорт! Аж спотыкались!

– Хо-хо-хо!

– Га-га-га!

Бочком минуя этот праздник жизни, Антон и Мас прошли пару бункеров, больше всего смахивавших на запущенные общаги, – те же полутемные коридоры, те же кухонно-туалетные запахи, только что двери с обеих сторон были сделаны из бронеплит.

Комендант оказался толстеньким, кругленьким человечком, с веселенькими голубенькими глазками.