никогда себя не ощущал, этаким громогласным самцом, которому все нипочем. Разве что перед зеркалом иногда украдкой корчил рожи, воображал себя хозяином жизни. Сейчас задрал голову, развернулся, потопал по прихожей к сумке с поклажей. Подхватил и, не оборачиваясь, широко раскрыл входную дверь.

Услышав ее хлопок, девушка безмолвно поднялась со стула, грустно вытерла набежавшие слезы. Прошлась по прихожей, тоскливо остановилась перед стеной, на которой недавно висела картина, глубоко вздохнула и вернулась в спальню.

Вскоре с работы пришла Эльвира. Обычно в дверях ее встречал Леопольд. На этот раз не встретил. Она прикрыла за собой и прислушалась, надеясь, что сейчас из кухни или из комнаты он подаст голос, но было тихо. Вдруг обратила внимание на стену, на которой не было полотна. Удивилась, в голову закралось ревностное подозрение. Она напряглась, обливаясь неожиданным жаром, молчком бесшумно сняла туфли, надела тапочки, мягко ступая, заглянула в кухню, в гостиную, шагнула к двери в спальню. Рука мелко подрагивала, когда пальцы прикоснулись к ручке. Сначала сорвались вниз. Ухватила второй раз и крепко сжала. Дверь показалась сгустком стального сплава. Чудилось, что, раскрыв ее, увидит Леопольда в постели с другой. Это мутило рассудок и наполняло мозг яростью. Она часто задышала, ноздри затрепетали, губы плотно сжались и побелели. С сильным биением сердца открыла. И сразу жар с нее стал сходить. На стуле с печальным выражением лица сидела одна девушка с холста. В легком сиреневом приталенном платье с вышитым воротничком и короткими вышитыми рукавами. Эльвира любила это платье. Леопольда в комнате не было. Она выдохнула остатки жара. «Паршивое чувство ревность, паршивое», — пробежало в голове. Собственно, глупо было ревновать к самой себе. Ведь это был ее портрет. Но что поделаешь — оказывается, можно ревновать и к своему портрету. Вот так. И тут же переключила внимание на платье. Ей не понравилось, что девушка без спроса влезла в ее одежду, причем в ее любимое платье. Возмущение вырвалось наружу:

— Ты зачем мое платье напялила? Я не разрешала! — кинула мимолетный взгляд по комнате в поисках ее наряда. — Где твое?

С тоской в глазах девушка подняла лицо:

— Не знаю.

— Как не знаешь? — Мысли Эльвиры опять вернулись к Леопольду, наполняя мозг новым подозрением. — Где Леопольд?

— Он бросил нас.

— Кого это «нас»? — насупилась Эльвира.

— Нас с тобой.

— Что значит бросил?

— Ушел от нас с тобой.

— А ты тут при чем?

Вздохнув, девушка с холста принялась медленно объяснять, вцепившись пальцами в мягкое сиденье стула, будто боялась, что Эльвира схватит ее, оторвет от сиденья и погонит из комнаты:

— В обмен на мое платье Леопольд переспал со мной. Потом отнес платье заказчице. И вернулся с сумкой с деньгами.

— Кот мартовский! — воскликнула со злостью Эльвира, прикусила нижнюю губу до крови, бескровное лицо поблекло еще больше и стало землистого цвета. — На минуту оставить одного нельзя. И переспать с тобой успел, и продать твое платье удосужился, и смотал удочки вовремя, кобель! Струхнул все-таки посмотреть мне в глаза, зараза! Паразит!

— Да, — подтвердила девушка с холста.

— А ты не дакай! — остервенело набросилась на нее Эльвира, взмахивая руками. — Ты тоже змея хорошая! Вся в меня, дрянь подколодная! Все-таки влезла в мою постель! Надо же, красками слепить такую копию!

— Я не змея, — обиделась та. — И красками не лепят, а рисуют, — упрямо поправила Эльвиру.

В эту секунду Эльвира увидела в ней абсолютное свое ершистое упрямство в моменты, когда вступалась за Леопольда в ответ на требования подруги Лилии гнать бездельника вон:

— Ты еще меня поучать будешь? — горячилась она, удивляясь, что так несдержанна со своим живым портретом. Видимо, правда, что люди с одинаковыми характерами никогда не уживаются вместе. Это только кажется, что они должны быть дружными и мирными. На самом деле два полюса с одинаковыми зарядами всегда отталкиваются друг от друга. Одним словом, коса на камень, кошка с собакой. Впрочем, бесновалась Эльвира сейчас не оттого, что девушка с холста перечила ей, а потому, что сбежал Леопольд. Оказалось, по сути, Лилия была права, когда вбивала ей в голову: гнать этого урода в шею. Раздраженно Эльвира прошагала по комнате туда-сюда и неожиданно замерла. — Что ты здесь сидишь? Убирайся на холст!

— Не могу, — виновато опустила голову девушка. — В твоем платье у меня ничего не получается.

Эльвира медленно сообразила, что на самом деле произошло с ее живым портретом. Когда мозг разобрал все по косточкам, посмотрела на девушку с жалостью. Но не посчитала нужным утешить:

— Все правильно. Хаюрдо не рисовал этого платья. На холсте было другое. — Вновь прошлась по комнате. — Это тебе наказание, что влезла в чужую постель. — Часто задышала. — Кто мне теперь вернет картину с моим портретом? Где искать Леопольда?

Девушка на стуле вскинула голову:

— Зачем искать это недоразумение? — Глянула неуверенно. — Лучше подумай, как нам быть дальше?

— Нам? — Эльвира продолжала двигаться от окна к двери, окончательно в полной мере осознавая, что сложившиеся обстоятельства все поставили с ног на голову.

— Я же часть тебя, — подтолкнула ее мысли девушка с холста.

Подойдя к открытой двери, Эльвира выглянула за порог на стену прихожей, где торчали шурупы, на которых еще утром висела рама с холстом, задумчиво вздохнула:

— Была, когда была портретом. А сейчас ты сама по себе, а я сама по себе.

— Посмотри в зеркало, — импульсивно посоветовала девушка. — Мы не можем быть самими по себе.

— Ты собираешься остаться тут?

— А куда мне идти? Я могу заменить тебя везде. Я знаю все то, что знаешь ты.

Присев на край кровати рядом со стулом, на котором сидела девушка с холста, Эльвира покачала головой:

— Быстро ты освоилась! Сразу начала права качать и палки в колеса вставлять. Придумала мне головную боль! — Посмотрела с упреком. — Зачем отдала платье? — Поднесла руку к ее лбу и пальцем надавила на него. — Где была твоя голова в тот момент?

— Я же не знала, что все так случится, — опустила глаза девушка. Руками расправила складку на подоле платья. Потом свела колени и положила на них ладони. Было неприятно слышать, как ей так либо иначе напоминали о ее вине. Внешне она показывала, что осознаёт свой промах. Однако если заглянуть в нее глубже, вряд ли ее мучило ощущение вины. Возможно, этого не было — может статься, она догадывалась или хорошо знала, что нельзя менять платье. Но сделала то, что сделала. Потому что, выходя в живой мир, впервые ощутив его прелести, захотела остаться в нем, вырваться с холста, почувствовать себя настоящим человеком. Это так притягательно — быть