несколько секунд полицейский появлялся, но к тому времени Йозефа уже и след простывал. Это было чрезвычайно полезным во многих случаях, но никогда еще не оказывалось столь полезным прямо сейчас, в прихожей «Мейер и сыновья».

Йозеф отчетливо ощутил колющую боль в боку. Он посмотрел на женщину. Та обернулась, не понимая, почему человек с футляром для скрипки не идет за ней.

– Сюда.

Он посмотрел в ее заплаканные глаза. И прочитал в них страх. И еще он увидел страх в ее пальцах, которые стискивали передник чуть сильнее, чем было необходимо. Даже носки ее домашних шлепанцев, казалось, цеплялись за дубовый пол так, словно от этого зависела ее жизнь.

Йозеф почувствовал – кто бы ни находился за той дверью, это не Соломон Роуз.

И тогда Йозеф ринулся из прихожей прочь.

Сейчас же из задней комнаты выскочили люди и бросились за ним. Полицейские. Крепко прижимая к груди футляр от скрипки, Йозеф выбежал из дома, вихрем пролетел по переулку до площади с неработающим фонтаном, промчался через площадь и перемахнул через невысокую стену на дальней стороне.

Все это время он лихорадочно размышлял.

Он должен спрятать футляр. Неважно, что будет с ним, но он должен спрятать футляр.

Йозеф очутился на небольшом старом кладбище, огороженном и уединенном, с десятками могил времен императора и более ранних. Позади он слышал топот, люди в форме перебирались через стену с криками: «Стой, или будем стрелять!» Но Йозеф не собирался останавливаться. Он достиг дальнего конца кладбища и вскарабкался на ворота. Пули проносились мимо и щелкали по металлу ворот. Он спрыгнул в мощеный переулок, где некогда было множество баров и кафе, ныне при режиме Мальстайна закрытых. Йозеф побежал дальше, отчаянно высматривая хотя бы одну открытую дверь или окно. Но все они были заколочены досками.

Полицейские тоже выбрались с кладбища и преследовали Йозефа по пятам. Тот резко свернул налево под потрескавшуюся без ухода каменную арку в другой переулок, ведущий в центр средневекового города, с его старыми заброшенными храмами. Он еще раз свернул налево, но полицейские были моложе и быстрее, и Йозеф проклял свою жизнь, полную вина и песен, которая никоим образом не подготовила его к такому испытанию на выносливость.

Они его догонят и поймают. Это неизбежно.

И тут он увидел открытую дверь. Единственную на всей улице. Белокурый ребенок с ангельской внешностью сидел на ступеньке, играя с юлой. Йозеф бросился в дверь, перепрыгнув через мальчика одним прыжком. Тот удивленно обернулся, а Йозеф тем временем уже начал взбираться вверх по оказавшейся прямо перед ним каменной лестнице. Но по ней как раз спускалась какая-то красивая молодая женщина, окликая ребенка:

– Йозеф, ты чем там занимаешься? Иди домой ужинать.

У Йозефа едва хватило времени удивиться странному совпадению, что у этого прелестного белокурого мальчика такое же имя, как у него. Он обратился с мольбой к этой женщине, протягивая ей футляр:

– Возьмите его! От вас зависит будущее Краснии!

А потом он застыл и вгляделся в глаза женщины немногим моложе него. Женщины, которую он не видел двадцать пять лет, но чьи голубые глаза и родинка на левой щеке мгновенно вызвали у него воспоминания о поезде, мосте через реку и о том дне, когда он видел ее в последний раз.

– Лотте! – воскликнул он.

31. Дворец

Рейчел и Роберт были вместе на протяжении всего полета домой. Их заперли в частном салоне первого класса. Самолет был полностью оплачен правительством Краснии. В салоне имелись удобные кровати, мягкие ковры, вазы с фруктами и небольшой бар с шоколадом и газированными напитками. В нормальных условиях такая роскошь стала бы для детей источником невероятного удовольствия и восторга. Но в тот момент они об этом думали меньше всего.

Роберт хотел лишь рассказать Рейчел о Констанце, Вальтере Мейере и книге. А Рейчел хотела лишь рассказать Роберту о Соломоне Роузе, предках Мейера, похищенной Вальтером недостающей странице, Йозефе Центурионе и книге. Но их ни на минуту не оставляли наедине и непрерывно охраняли Слик и его группа молчаливых офицеров.

Время от времени в салон, где их держали, заходил Вальтер Мейер. Он не произносил ни слова, лишь смотрел на детей и уходил. Рейчел пришло в голову, что Вальтер мысленно ведет некий странный частный разговор.

Шли часы. Рейчел проголодалась. Но она знала, что, если возьмет хотя бы кусочек шербета, это будет означать признание поражения. Судя по всему, Роберт считал так же. Он сидел молчаливый и угрюмый, ничего не ел и не пил.

Потом, когда до конца полета оставалось около часа, Вальтер вошел опять с прежней равнодушной улыбочкой и обратился к охраннику:

– Принеси мне что-нибудь поесть, старина. Кухню скоро закроют.

Здоровяк покачал головой.

– Я должен оставаться с этой парочкой. Приказ сверху.

– О, не будь таким занудой. Я лично за ними присмотрю. Мы на высоте шесть тысяч футов, куда они отсюда денутся? Спрыгнут на облако? – Вальтер подождал ответа, на который наверняка не рассчитывал. – Принеси мне бутерброд с говядиной, салат и полбутылки бренди. Только обязательно «Барон Лафлёр».

Охранник немного поворчал и вышел, бормоча, что такое в его обязанности не входит.

Вальтер быстро повернулся к детям. Они внезапно ощутили опасность. Охранники были сильными, но тупыми, как незаточенный топор, от которого легко уклониться. А Вальтер был острой бритвой.

Вальтер улыбнулся.

– Я только что узнал нечто интересное. Сегодня рано утром в дверь нашего дома в Райском переулке постучал некий человек. В руках у него был футляр от скрипки. Государственная полиция уже ждала. Они некоторое время следили за конторой. Он спросил про Соломона Роуза.

Брат и сестра замерли.

– Тот человек сбежал. Но благодаря ему я задумался о моем старом друге Соломоне. И его связи с вами.

– Никогда о нем не слышала, – ответила Рейчел. – Кто он?

Вальтер пристально посмотрел на них.

– Да бросьте притворяться, детки. Давайте прекратим эти игры. Я видел, как вы дурите головы Слику и его идиотам, но я – другой. Я знаю, что ты, Рейчел, встречалась с моим отцом. Это он послал тебя в Порт-Клемент. И с Соломоном ты тоже встречалась. Он рассказал тебе все. Разве не так?

Рейчел ничего ему не ответила. Вальтер проверил, плотно ли закрыта дверь, и подошел ближе.

– Что именно он тебе сказал? Что я плохой человек, прогнивший до костей? Что я предал семью?

– Что ты безрассуден и сейчас разозлен, но в тебе нет зла, – негромко ответила Рейчел.

Брат взглянул на нее, как бы вежливо спрашивая, какого черта она это делает. Но Рейчел выглядела спокойной. Она сидела очень тихо, наблюдая за Вальтером, ожидая его следующего хода.

Вальтер посмотрел в окно на проплывающие внизу пухлые облака.

– У меня имелась веская причина для большой обиды. Мой отец…

Он смолк.

– Твой отец был убит, – мягко напомнила Рейчел.

– Знаю.

– Его убили