помогли им справиться с эпидемией. Рабов вакцинировали против оспы. Индейцев нет. Некоторые поселенцы даже способствовали распространению заразы. Известны случаи, когда индейцам дарили зараженные оспой одеяла.

Еще распространеннее (как и в Австралии) была сексуальная эксплуатация женщин и болезни, с этим связанные. Индейских женщин насиловали или принуждали к проституции. Они становились передатчиками венерических заболеваний, куда более опасных для индейцев, чем для белых. С этим не боролся никто. Алкоголь был причиной вырождения и высокой смертности среди индейских мужчин. И хотя правительственные организации и миссионеры пытались поставить под контроль оборот спиртного, поселенцы предпочитали расплачиваться с индейцами за землю и работу бутылками виски. Это было бессердечным коварством. Они либо сознательно хотели их смерти, либо им была просто безразлична их судьба. Катастрофическое падение рождаемости у индейцев — тоже вина белых поселенцев. С 1848 по 1860 г. аборигенное население Калифорнии сократилось со 150 тысяч до 31 тысячи, число белых возросло с 25 до 350 тысяч. Перепись 1860 хозяйств показала, что резкое падение численности индейцев было вызвано насильственной гендерной сегрегацией. Молодые уцелевшие индейцы могли хоть как-то влачить существование, работая на белых. Более многочисленным индианкам разрешали рожать, но от белых. В репродуктивном возрасте индейцы не могли создать семью и дать потомство. Демографическая катастрофа достигла пика между 1850 и 1860 г. Она была вызвана нашествием англосаксонских золотоискателей, изголодавшихся по женщинам. В районах золотодобычи индейских мужчин не нанимали на работу, их убивали (Hurtado, 1994).

Кто проводил эту истребительную политику? Британское колониальное правительство, а потом федеральное правительство США вначале хотели ограничиться Планом А. Он предусматривал частичную депортацию и частичную ассимиляцию, выселение индейцев, их обращение в христианство и возведение расовых барьеров, чтобы воспрепятствовать полной ассимиляции. Столкнувшись с новой волной иммигрантов, Соединенные Штаты переключились на План Б насильственной депортации в сочетании с сегрегацией. В теории считалось, что в резервациях индейцы смогут и выжить, и сохранить свою культуру. Федеральное правительство и Верховный суд могли быть сколь угодно гуманными, дело все равно решали местные власти, действовавшие в интересах поселенцев. Верховный суд признал, что представительные органы индейцев, надлежащим образом сформированные, имеют юридическое право заключать с поселенцами договоры по земле. Режим сегрегации и притеснений смягчился, когда на Востоке появились политики, зависящие от электората, благожелательно настроенного по отношению к индейцам. Индейцы перестали мешать, и жить им стало лучше. Достаточно рано федеральное правительство учредило Индейское бюро. Чиновники этой организации часто относились к индейцам мягче, чем это требовалось от них по службе. Но местные представители бюро часто присваивали себе деньги, которые выделялись на нужды индейцев, процветали коррупционные сделки на всех уровнях между бюрократами, поселенцами и торговцами (Nichols, 1978: 10–19). По сути, об индейцах не заботился никто, но нравы смягчались, особенно среди федеральных чиновников высокого ранга.

Но на периферии дела обстояли хуже. Выборные должностные лица проводили жесткую политику. Повторяющиеся захваты земель, неослабевающее сопротивление индейцев заставили их выработать более целенаправленную политику. В 1820-е и ранние 1830-е гг. законодатели настаивали на депортациях и успешно их осуществляли, и никого при этом не заботило, что станет с индейцами к концу их скорбного пути. Лишь немногие политики поддерживали передачу индейцам хорошей земли или введение специального налога, что могло бы облегчить им жизнь в резервации. Наоборот, местные политиканы считали, что антииндейская риторика и депортации, а не призывы к милосердию и защите помогут им собрать больше голосов на выборах. Не могло идти и речи о субсидиях, грантах, налогах в пользу индейцев. Поселенческая демократия снова показала свою темную сторону.

Особенно отчетливо это проявилось в Калифорнии. По конституции штата от 1850 г. все белые мужчины имели право голоса — огромное демократическое достижение той эпохи. Та же конституция требовала ареста и пожизненных принудительных работ для индейцев-бродяг, сбежавших из резервации. То же самое относилось и к детям. Отрядам добровольческой милиции выделили в 1850 и 1851 г. один миллион сто тысяч долларов на проведение облав. Крохотные резервации на скудной земле не могли ни вместить, ни прокормить депортированных индейцев, и волонтеры убили ровно столько, сколько выслали. Избранники народа никогда этому не противились. Калифорнийские власти и калифорнийские представители в Конгрессе заблокировали несколько попыток президента США и Бюро по делам индейцев заключить с аборигенами Калифорнии более-менее справедливые договоры, отвести им обширные наделы земли, выплатить субсидии и оказать гуманитарную поддержку. Калифорнийцы категорически отказывали индейцам в любом праве на землю. Это твердолобое упрямство привело к плачевным результатам, когда все земли оказались занятыми и индейскую проблему стало невозможно отодвинуть еще дальше на запад.

Губернатор Бернетт, отвергнув план перемещения индейцев в нормальные резервации, оказался в сложном положении. Поселенцев было мало, и они были плохо вооружены. Постоянные захваты индейских земель довели их хозяев до крайнего озлобления. Индейские отряды, раньше слабые и разобщенные, начали избирать «вождей войны» (Phillips, 1975: гл. 3–5). Индейская угроза нарастала. Бернетт не искал мира, он начал истребительную войну. Вот, что заявил губернатор: «Война на истребление между двумя расами будет вестись до тех пор, пока индейцы не будут уничтожены». Его преемник губернатор Мак-Дугалл с этим был согласен: в войне «нам по необходимости придется уничтожить много индейских племен» (Hurtado, 1988: 134–136). Заметим, что Гитлер никогда не делал публично столь чудовищных заявлений, как эти два калифорнийских губернатора. Даже фюрер понимал, что большинству немцев такое не понравится. Губернаторы точно знали, что калифорнийцам это понравится. В отличие от Гитлера, их идеалом был дымящийся кольт. Новый губернатор Биглер в чем-то даже превзошел своих предшественников. Вот, что он пишет об индейской проблеме в обращении к армии:

То, что творят эти свирепые дикари, ставит их на один уровень… с каннибалами… В них живет инстинктивная ненависть к белой расе, в этом их гнусная сущность, которая не изменится никогда и ни при каких обстоятельствах. Эта ненависть передается у них из поколения в поколение… Характер и поведение индейцев… не позволят краснокожим и белым жить рядом в мире.

Биглер завершил воззвание к армии призывом депортировать всех индейцев из четырех округов штата. Куда именно, не сказал. От милиции он потребовал помочь армии (Heizer, 1993: 189–191).

В пограничных штатах многие политики, поселенцы, газетчики разделяли эти настроения. Губернатор Миннесоты Рэмси заявил: «Индейцы сиу должны быть уничтожены или выселены за пределы штата». Появился популярный девиз «уничтожить или запретить». Милицией штата командовал генерал Сибли, ранее торговец пушниной, известный индейцам и федеральному правительству как отъявленный жулик. Он провел успешную истребительную войну против племени санти сиу. 770 выживших индейцев депортировали на пароходе из Сент-Пола в 1863 г. Белые миннесотцы выстроились