Из динамиков звучит голос Боуи, и я верю ему, когда он поет, что один день мы можем быть героями. Один день мы можем быть. И знаю, что, даже если бы это продлилось всего день, я с радостью прожила бы этот момент.

Рис так полон желания, что и во мне пробуждает дикую страсть. У меня между ног пульсирует, когда его руки скользят мне под рубашку, и хотя у меня не хватает терпения, я приказываю себе наслаждаться каждой секундой этой прелюдии. Сдвигаю с плеч бретельки комбинезона, чтобы ему было проще добраться до моей груди. Он благодарно принимает приглашение и, не разрывая поцелуй и не меняя его глубину, начинает мять мою грудь. Я тихо постанываю, пока его большие пальцы кружат на моих сосках. Как же соскучилась по этим прикосновениям!

Хотя после заката стало прохладно, наши тела под одеялами распалены страстью. Стянув с Риса футболку, провожу ладонями по его мускулистому торсу. Как приятно ощущать его горячую кожу. Я расстегиваю ремень и запускаю пальцы ему в штаны. Твердый член пульсирует и подрагивает в ответ на мои ласки. У Риса вырывается стон, и он начинает избавляться от одежды. Нам приходится оторваться друг от друга, и несколько секунд я любуюсь им. Свет фонариков делает его черты мягкими. Прекрасными, нежными. Щеки у него раскраснелись, а волосы взлохмачены. Вернувшись ко мне, он продолжает прерванный поцелуй. От обнаженного мужского тела исходит жар. Мне хочется почувствовать его кожу на своей. Рис неспешно расстегивает мою блузку. С каждой расстегнутой пуговицей его губы спускаются все ниже. От шеи к груди, вдоль живота к пупку и поясу колгот. Не в силах больше терпеть, стягиваю с ног юбку вместе с колготками. Его пальцы проникают мне в трусики и круговыми движениями массируют клитор. Мне не удается сдержать громкий стон.

– Хочу почувствовать тебя внутри, – выдыхаю я ему в губы.

Словно только и ждал приглашения, Рис поднимает штаны, достает из кармана презерватив и надевает. Стягивает с меня трусы и одним плавным движением ложится сверху. Я чувствую его твердый дергающийся член у себя между ног и с готовностью их раздвигаю. Он одним толчком глубоко входит в меня. Я задыхаюсь. Меня накрывает сладостное ощущение наполненности. А потом сносит волной страсти. Мы вместе раскачиваемся вверх и вниз и позволяем желанию двигать нами. Рис ускоряет ритм, и я подстраиваюсь, заметив, как жажду кульминации. Но в тот миг, когда мне кажется, что я сейчас кончу, Рис замедляет движения. Немного приподнимается и смотрит на меня. Я сбита с толку, но он говорит:

– Можно мне наблюдать за тобой в этот момент?

– Хорошо, – шепчу я.

Его толчки становятся медленными и глубокими. Абсолютно правильный темп, абсолютно фантастический. Чувствую, как медленно, но верно надвигается оргазм, поглощает меня, удерживает в горячем плену тянущего ощущения.

– Я люблю тебя, Тамсин, – выдыхает Рис.

У меня вырывается громкий стон, и я медленно открываю глаза. Он смотрит на меня. С волос Риса падает капля пота и стекает вниз по щеке. Выражение его лица прекрасно. Во взгляде отражается любовь, высшее блаженство. Он толкается в меня еще раз, затем второй, третий. Продолжая стонать, чувствую, что у меня внутри все сжимается и я неминуемо приближаюсь к новому оргазму. Сейчас кончает и Рис. Мы вместе упиваемся моментом. Он закрывает глаза и отдается во власть ощущений, прежде чем со стоном рухнуть на меня.

– Я тоже тебя люблю, – произношу едва дыша.

Мы еще долго лежим в объятиях друг друга и гладим ладонями наши обнаженные тела. Как чудесно осознавать присутствие другого человека и не сомневаться в его любви.

– Знаешь, в чем настоящее безумие? – спрашивает Рис. – Быть в разлуке с тобой невыносимо. Но и быть с тобой. Быть в тебе. Будто этого никогда не бывает достаточно. Будто в мире нет ничего, через что я мог бы выразить свои чувства. Ни словами, ни поступками, ни близостью. Мою потребность в тебе невозможно утолить.

– Знаю, что ты имеешь в виду, – отвечаю я, потому что со мной происходит то же самое.

– Закрой глаза, – просит Рис. Чувствую, что он за чем-то тянется. Затем говорит: – У тебя есть любимая глава или мне самому выбрать? – В его голосе слышна улыбка.

Открыв глаза, смотрю на него. Рис целует меня в губы. У него в руках томик «Винни-Пуха».

У меня вырывается смешок.

– Выбери ты.

– Хорошо. «Глава пятая, в которой Пятачок встречается со Слонопотамом».

– Моя любимая, – с улыбкой говорю я и снова закрываю глаза.

Когда становится слишком холодно, мы одеваемся. Рис держит одеяло, которое я накинула на плечи, чтобы не замерзнуть.

Он собирает в коробку подушки, покрывала и все то, что необходимо защитить от непогоды, а остатки нашего пира складывает в рюкзак. Потом заносит коробку в здание.

Мы спускаемся вниз. Держась за руки, идем рядом в свете фонарика на мобильнике Риса. Без слов ясно, что он проведет эту ночь у меня. И многие ночи после. Ни один из нас не желает отпускать другого. Я хочу разделить с ним жизнь и знаю, что он чувствует то же самое. Со сложностями мы еще столкнемся. Я не так наивна. Но ни одна проблема не будет настолько велика, чтобы мы не смогли решить ее вместе. Эта уверенность живет в нас, пока мы не проваливаемся в сон.

46

Рис

– Расскажи мне о своей сестре, – просит Тамсин на следующее утро.

Я вожу пальцами вокруг ее сосков.

– Уверена, что это подходящий момент? – уточняю я.

Она поворачивается и смотрит на меня.

– Пожалуйста. Я еще ничего о ней не знаю.

Притянув ее к себе, накрываю ее губы своими. Тамсин очаровательна, я не смог бы отказать ей ни в одном желании. И если это означает, что надо подавить пульсацию у меня между ног, пусть будет так.

– Когда я в последний раз ее видел, ей исполнилось четыре. – Тамсин проводит ладонью по моему бедру. – О’кей, если ты хочешь, чтобы я говорил о Джинни, то прекрати, – с ухмылкой заявляю я, и она отдергивает руку.

– Прости, рассказывай дальше.

– Она была лучшим ребенком из всех. Веселая, забавная и фантазерка. Но и умная тоже. Когда ей снился кошмар, Джинни всегда приходила ко мне. Залезала под одеяло и заявляла, что не хочет, чтобы мне тоже приснился страшный сон. Если она представляла, что защищает меня, то могла взглянуть в лицо своим кошмарам. А их у нее было много. О злых людях с оружием. – Тамсин слушает меня, а я поражен, что мне так легко разговаривать о Джинни. Надежда скоро вновь с ней увидеться и, вероятно, даже начать общаться, заглушает боль из-за упущенных лет. – У нее было много друзей. На детской площадке она всегда становилась центром внимания. Джинни любила розыгрыши, но разыгрывала только меня. Со своими родителями она бы на такое не решилась. – Замечаю, что говорю о «ее родителях», словно не имею к ним никакого отношения. Если Тамсин тоже это поняла, то не подает виду. – Она постоянно связывала мои шнурки. Для четырехлетки у нее получались крепкие узелки. Это доводило меня до белого каления. Но я никогда не мог долго на нее сердиться. Джинни так заразительно улыбалась. Стоило ей улыбнуться, и любой оказывался у нее в кармане.

– Мне нужно кое о чем тебя спросить, – произносит Тамсин, и от беспокойства между ее бровей образуется складка.

– Что такое?

– Как думаешь, ты сможешь встретиться со своей матерью? Тебе разрешат увидеться с Джинни?

Я прочищаю горло. У меня тоже появлялись такие мысли.

– Во всяком случае, ради Джинни я готов попробовать.

– Переживаю, что ты опять… – Она не заканчивает фразу.

Но мне ясно, что она подразумевает. Боится, что снова слечу с катушек. Я не признаюсь, что в мой план входило забрать Джинни к себе. Это остается моей мечтой. Но знаю, что должен быть терпелив. Должен завоевать доверие Анджелы. Доверие Джинни. И моей матери. Если хочу быть с Тамсин – а я хочу этого всем сердцем и каждой клеточкой тела, – мне нужно забрать Джинни легальным способом. Когда до этого дойдет, я посвящу Тамсин во все детали, но до тех пор ей лучше ни о чем беспокоиться. Поэтому отвечаю:

– Не надо. Если станет тяжело, я с тобой поговорю. – И это