военную карьеру, выправку сохранил, и стажер ощущал себя зеленым новобранцем на плацу, а рядом сегодня не было Луцио, который удачной шуткой разбил бы атмосферу чинопочитания.

– Тогда объясните, какого хрена?! – Похоже, случайно вылетевшие слова стали последней каплей, и эмоции таки прорвали тщательно возведенную плотину сдержанности. – Почему, стоит вам оказаться одному, вы непременно вляпываетесь в опасную авантюру?! Сначала едва не замерзли насмерть! Потом решили устроить самосожжение! Что дальше? Утопитесь? Застрелитесь? Прыгнете с часовой башни?!

Юрген благоразумно не стал уточнять, можно ли засчитать за часовую башню второй этаж Копперфалена.

– Какого хрена, керр Фромингкейт?!

– Мы же должны арестовать Куратора, – попытался оправдаться Юрген. – У меня был шанс, я не рассчитывал… – Стажер запнулся, продолжил с вызовом: – Зато теперь нам известно, что за беспорядками в городе стоит профессор Штайнер, и…

«И ни черта это не дает», – читалось на лице начальства.

– Не рассчитывал, – задумчиво повторил вслух Дершеф, опустил взгляд на лежащий перед ним отчет, снова посмотрел на подчиненного. Вздохнул и с нажимом потер виски, будто у него резко разболелась голова. Зато и тон понизил. – Послушай меня внимательно. За свои годы я видел сотни парней, которые вели себя, как ты. Хороших, честных парней с горящими глазами и выплескивающимся через край желанием изменить этот мир к лучшему. Энтузиастов, готовых ринуться в пекло, лишь бы что-то доказать. Лишь бы их считали героями.

Юрген покраснел, не желая открыто признаться в честолюбии.

– Вот только герои частенько плохо заканчивают, поэтому с ними вечно дефицит. А то, с чем мы боремся, – многоголовая гидра, которую почти невозможно убить: едва мы уничтожаем одного злодея, на его место тут же найдутся пять новых, что промаршируют по трупу доблестно павшего героя, неся хаос и беззаконие.

Дершеф скрестил пальцы под подбородком.

– Поэтому запомните, керр Фромингкейт. Мне в отделе не нужны герои, бездумно лезущие на рожон. Мне требуются профессионалы, которые останутся в живых, потому как понимают, что, если их убьют, защитить этот город будет некому. Профессионалы, согласные долго и муторно работать, иногда неделями, месяцами не видя результата, чтобы связать гидру наверняка.

Шеф взял паузу и веско закончил:

– Если вы к этому не готовы, керр Фромингкейт, боюсь, нам лучше распрощаться. Хоронить вас за счет первого отдела у меня нет никакого желания.

– Я все осознал. Простите. Этого больше не повторится.

– Тогда свободны. – Юрген повернулся к двери. – Одну минуточку! – Дершеф взял со стола письмо. – Скоро Рождество. Ваши родственники соскучились. Съездите домой, проведайте дядюшку.

– Как прикажете.

Намек был до ужаса прозрачен: видеть стажера в первом отделе в ближайшее время не желали. Хорошо хоть не уволили.

Больше всего, выходя из кабинета, Юрген боялся наткнуться на коллег. Мориц Раттенсон точно не проворонил бы случая съязвить. Керр Ривай наверняка разочаровался: уж старый контрразведчик мертвой хваткой вцепился бы в добычу, но не выпустил. Да и неуклюже-навязчивые ободрения Диди скорее вгоняли в тоску, нежели успокаивали.

Коридор, к счастью, пустовал, и стажер беспрепятственно спрятался в их с Луцио кабинете. С керр Гробером Юргену тоже не хотелось разговаривать, но от напарника, по крайней мере, можно отгородиться кипой документов и притвориться, что полностью поглощен работой.

– Хенрик мельничным валом проехался по мозгам? – сочувствие Луцио сделало только хуже. – Да, это он умеет.

Юрген в ответ буркнул что-то односложное, не желая распространяться о полученном нагоняе. Возможно, начальник первого отдела и перегнул палку, но молодому человеку действительно было стыдно. За неполный месяц дважды по глупости и самонадеянности едва не отправиться на тот свет – это надо постараться.

Обиднее всего, Дершеф прав: результат ведь в итоге нулевой. То, что Куратор оказался профессором Штайнером, ни на дюйм не приблизило первый отдел к его поимке, лишь утвердило во мнении, что детективов ждет еще немало головной боли, прежде чем они распутают это дело. Если, конечно, вообще справятся с таким противником.

Юрген мысленно отвесил себе подзатыльник: запомнил «а», вспоминай и «б». Кому не далее как десять минут назад втолковывали про отсутствие быстрых результатов?! А нерадивый подчиненный уже впал в уныние! Стажер сосредоточился на лежащей перед ним карточке.

На долгое время в кабинете воцарилась тишина. Керр Гробер, о чем-то размышляя, бесцельно шатался по комнате. Открыл окно. Подошел к шкафу, вытащил с полки записную книжку, зашелестел страницами, что-то ища. Вернул ее на место. Закрыл окно. Сел за стол, быстро написал пару строчек. Сделал еще круг по комнате.

Юрген и правда отвлекся на работу. Задание оставалось все то же – выяснить, что связывало убитых вивисектором женщин. Но единственная общая черта, которую он обнаружил, – это восприимчивость к мане: все жертвы Отто Метцгера были одаренными, в большинстве своем латентными, но Юрген так и не выяснил, почему это важно. Что латентный, что неодаренный – разница почти не заметна. Разве что у первых выше шанс рождения детей с даром.

Луцио снова пересек комнату из угла в угол, навис над напарником. Одобрительно хмыкнул.

– Держи, – на стол перед стажером упала тонкая папка.

– Что это?

– Протокол осмотра пожарища в Копперфалене, – пояснил Луцио. – Конечно, Хенрик строго-настрого запретил его тебе давать и вообще рекомендовал отстранить от всего, что так или иначе связано с Куратором, – напарник выразительно постучал пальцем по картотеке. – Но я полагаю, нечестно обламывать молодежи крылья.

– Проблем не возникнет? – неуверенно поднял взгляд Юрген. – Если керр Дершеф узнает…

– Что, рассеянный, я случайно забыл бумаги на твоем столе, а ты ненароком их прочел? – подмигнул Луцио. – Я на обед. Вернусь через полчаса, тогда и обнаружу собственный промах.

Дверь за напарником захлопнулась. Юрген, поколебавшись, открыл протокол, быстро пробежал глазами по строчкам. Отдельные места, важные, по его мнению, керр Гробер подчеркнул карандашом.

«В стремительном распространении пламени виновато mixturam volatile ignis, так называемый летучий огонь».

Мануфактура была пусть и не единственным, но, пожалуй, наряду со сгоревшим архивом ландтага, самым крупным ущербом того дня. Также забастовщики вынесли витрины пяти магазинов и одного ресторана, подпалили крыльцо у дома керр Кнаузера, разломали три экипажа членов ландтага и выбили десяток стекол. Штурмовать исследовательскую лабораторию нарушители порядка так и не решились.

Пострадало около трех сотен человек, в основном среди самих забастовщиков, но, благодаря быстрой реакции полиции и иных отвечающих за безопасность Федерации структур, массовых погромов и многочисленных жертв удалось избежать. Хотя полностью без трупов не обошлось. Клерк из архива скончался в госпитале от ожогов. Под раздачу угодил также известный финансист керр Гейдел.

Можно считать, город отделался малой кровью. Одни люди пошумели, спустили пар и разошлись, притворившись, что ничего не было, а другие с головой окунулись в работу,