— Ничего. Все не так. В доме полный бардак, приходитсяодновременно будить всех, заниматься Эшли, вовремя выезжать в школу. Этобезумие.

— Женщины делают это каждый день, — не сдержалась Лили.

— Больше ты ничего не можешь сказать? — Шон поскреб ногтемпятно на воротнике рубашки. Чарли подошла к ним, и лицо Шона осветила улыбка.

— Пока, дядя Шон!

Неловко, но очень нежно он погладил ее по голове.

— Приятного дня, кнопочка.

— Угу. — Чарли окружили несколько друзей — им хотелосьвзглянуть на ее дядю. В твидовых брюках и рубашке с галстуком он выгляделнемного встрепанным, но очень привлекательным. Дети потянулись к нему, какбудто распознали в нем родственную душу.

— Дай знать, как все пройдет сегодня, — шепнул он Лили.

И, честно говоря, в течение всего дня ей казалось, что всеидет неплохо. Она не могла отрицать, что испытала облегчение, вернувшись в свойкласс, в свой спокойный мирок, где контролировала все происходящее. Здесь Лилибыла на своем месте — уверенная, заботящаяся об учениках. После бестолковой,эмоционально насыщенной недели в доме Кристел Лили наконец-то чувствовала себяв норме.

Почему же она скучала по этому дому?

Лили отогнала от себя праздные мысли и сосредоточилась наЧарли. Весь день та вела себя довольно спокойно, и это обнадежило Лили. В концезанятий она по традиции усадила всех учеников в кружок, чтобы почитать имвслух.

— Ребята, — сказала Лили, опускаясь на брошенную на полподушку и подзывая их к себе. — Сегодня мы начинаем читать новую книгу, «СетиШарлотты». Ее написал Ю.Б. Уайт.

— Я видела мультик по телевизору, — сообщила Идеи.

— Книга всегда лучше, правда, мисс Робинсон? — спросилаСара.

Лили кивнула и сделала паузу, дожидаясь, пока детиуспокоятся. Она открыла книгу на такой знакомой первой странице. Присложившихся обстоятельствах это был рискованный выбор, однако Лили полагаласьна свою интуицию. Она считала «Сети Шарлотты» лучшей книгой, когда-либонаписанной для детей. И для взрослых тоже. Надеялась, что история о дружбе,такой сильной, что она преодолела даже смерть, будет иметь для Чарли особоезначение.

Сделав глубокий вдох, Лили начала читать:

«Куда пошел папа с этим топором? — спросила Ферн у мамы,когда они накрывали стол для завтрака...»

Наверное, на свете есть кое-что и похуже, чем вернуться вшколу после того, как твои родители свалились на машине с обрыва, однако сейчасКамерон не мог придумать ничего равноценного. Хуже некуда. Когда его дядяостановил машину перед Комфорт-Хай-Скул, мальчик почувствовал себя так, будтопроваливается в черную дыру — так же, как в то утро, когда Шон приехал домой сужасной новостью.

Не обращая внимания на лепет младшей сестренки, Камеронзахлопнул дверцу машины и посмотрел на фасад школы. К ней отовсюду стекалисьученики. Члены дискуссионного клуба растягивали плакат с каким-то воззваниеммежду двумя большими сикоморами. Мистер Азертон, заместитель директора, следилза тем, как ученики, наказанные за разные провинности, собирали мусор.

Камерон отвернулся и постарался плечом прикрыть лицо,надеясь, что тот не узнает его. Услышать традиционное приветствие Азертона«вперед-вперед-труба-зовет» казалось ему невыносимым. Оставалось надеяться, чтов школе с ним будут обращаться так, будто ничего не произошло.

Этот переменчивый апрельский день позволял надеяться, чтопогода испортится и занятия отменят. Раньше Камерон обрадовался бы этому,сейчас же ему было все равно. Ему не хотелось ни возвращаться домой, ни идти вшколу. Ему не хотелось никуда.

Он перекинул рюкзак с одного плеча на другое и направилсявперед по дорожке. Ветер надувал его куртку, трепал волосы.

— Камерон?

Он не остановился, хотя узнал этот голос.

— Камерон, я только хочу сказать: мне очень жаль, что всетак случилось. — Бекки Пилчук пыталась идти с ним в ногу.

Бекки Пилчук. Что за наказание! Камерон огляделся, пытаясьпонять, видит ли кто-нибудь, что он идет вместе с ней. На доске, висевшей вмужской раздевалке, они с Друзьями составили хит-парад девчонок из их класса —Бекки значилась в нем одной из последних. Это была их, мальчишеская, игра, идевчонки наверняка обиделись бы, узнай они об этом.

— Я хотела поговорить с тобой после прощальной службы, но ненашла тебя, — сказала Бекки.

— Значит, я не хотел, чтобы меня нашли. — Тогда Камеронаодолевало желание что-нибудь сломать или разбить. Впрочем, он так и поступил.Из церкви Камерон вышел на стоянку. Гробы родителей переставляли на катафалки,и смотреть на это было невыносимо. Гроб отца несли Тревис, Шон и еще несколькоигроков в гольф, гроб матери — мужья ее подруг из Комитета альтернативныхОлимпийских игр, садоводческого клуба и прочих дурацких организаций, в которыхона состояла. Слишком дико было думать о том, что они лежат там, запертые вэтих блестящих ящиках, поэтому Камерон потихоньку улизнул оттуда. Он бежал дотех пор, пока его дыхание не сменилось тяжелыми всхлипываниями, а потомвернулся к церкви — подошел с задней стороны и уставился на окно в форме арки сразноцветными стеклами. Такие окна были изображены в учебнике по всемирнойистории, в разделе готической архитектуры. В его верхней части голубь парил надпламенем — Святой Дух.

Камерон подобрал с земли гладкий круглый камень, замахнулсяи изо всех сил метнул его вверх. Когда камень разбил окно, послышался звон, иэто принесло странное удовлетворение. Камерона не беспокоило, что этот звонпривлечет внимание людей: из динамиков доносилась траурная музыка, все ужевыходили из церкви и направлялись на это дурацкое кладбище, чтобы закопать егородителей в землю. Не спеша он присоединился к остальным в длинном лимузине,где висел освежитель воздуха с запахом перезрелых бананов.

Камерон старался не смотреть на Бекки, но это не удавалосьему. Она производила на него завораживающее впечатление с тех самых пор, какпереехала сюда прошлой осенью. У нее было все, что положено отличнице: ум,очки, полное пренебрежение к одежде, — и все-таки она вызывала у него такуюстранную реакцию. Сердце у Камерона застучало, он нервничал. Когда Беккиупомянула о его родителях, у него в груди и в глазах закололо, как будто онсобирался заплакать.

— Ну ладно. — Голос Бекки слегка дрогнул. — Если вдругзахочешь поговорить об этом, я всегда готова выслушать тебя.

На мгновение Камерона охватило желание рассказать ей об окнев церкви, а еще о том, что, когда он крушил и ломал какие-нибудь вещи, емустановилось немного легче. Он сам не знал, почему так происходит. Вроде бы этоничего не меняло. Вообще, это было довольно глупо, ведь потом кому-топриходилось чинить то, что он сломал. Ну и ладно. Расскажи он об этом Бекки,она поймет, какой он кретин.