— Шон сказал, у нас «счастливый час», как в баре, —объяснила Чарли. — Давай намажу тебе печенье.

Шон подвинулся, освобождая для Лили место на диване.

— «Счастливый час»? — переспросила она.

— На самом деле я совсем не чувствую себя счастливой, —призналась Чарли, — но дядя Шон говорит, что нам нужно есть.

— Это правильно. — Лили повернулась к Шону, и их взглядыпересеклись. Между ними возникла какая-то связь, будто они были уцелевшимижертвами кораблекрушения.

Лили быстро отвела глаза; она опасалась, как бы Шон неразглядел в них то, чего не должен видеть.

— Держи, — Чарли протянула ей крекер с целой горой сыра.

Угощение олицетворяло нездоровый образ жизни.

— М-м, аппетитно. — Избегая необходимости немедленноотправить его в рот, Лили кивнула на коробочку, стоявшую на столе. — Твоискаутские значки?

— Да, их надо пришить на ленту и носить вместе с формой. —Девочка взяла один и растерянно посмотрела на него. — Мама собиралась помочьмне с ними.

Лили попыталась сказать что-нибудь, но у нее перехватилодыхание. Такое случалось постоянно, не только с Чарли, но и со всеми членамисемьи. Дела остались незаконченными, и в этом сказалась страшная жестокостьбезвременной гибели.

Пока Лили подыскивала слова, Шон налил лимонад в один изстаканов для коктейлей.

— Мы с тобой займемся этим вместе, ладно, скаут Чарли?

— Ладно.

— Вам с оливкой или с лимоном? — шутливо спросил он.

— Оливки? Фу!

— Тогда без ничего. — Шон подал племяннице стакан.

Лили незаметно положила свой крекер на стол. Конечно, нетничего ужасного в том, что они взяли лучшие стаканы Кристел.

Судя по состоянию дома, они, возможно, единственные чистые.С каждым днем дом становился все более и более запущенным. В одном концегостиной был разложен искусственный газон для мини-гольфа. На полках возледвери громоздились стопки старых журналов и книг. По лестнице спустилсяКамерон, неряшливый и Угрюмый.

— Привет, Лили, — бросил мальчик. Он намазал сыр на крекер ицеликом отправил его в рот. — Кто-нибудь видел циркуль? Мне нужно делатьдомашнюю работу.

— Что такое циркуль? — спросила Чарли.

Камерон закатил глаза.

— Неважно, тупица.

— Дядя Шон! Он называл меня тупицей.

Шон стирал плавленый сыр с подбородка Эшли.

— Перестань обзывать сестру!

Чарли показала Камерону язык.

— Ты злишься потому, что дядя Шон установил родительскийфильтр на твой компьютер.

— Подумаешь! Тупица!

— Дядя Шон! Лили!

Где-то в доме запищал таймер, его звук напоминал гудок,возвещающий конец боксерского поединка.

— Это сушилка, — сказал Шон. — Камерон, пойди вытащи вещи исложи их.

— Но...

— Сейчас же.

Их взгляды скрестились. Камерон прищурился и медленно вышелиз комнаты.

Чарли обиженно шмыгнула носом.

— А ты помоги ему, — сказал Шон.

— Но...

— Давай, Чарли.

Девочка взглянула на Лили, словно ища у нее поддержки, но тапромолчала. Подбородок Чарли задрожал, она повернулась и побрела прочь, словноприговоренная к казни.

Шон придержал банку лимонада, чтобы Эшли могла отпить изнее. Лили снова прикусила язык, их глаза встретились над головой девочки.

«Это моя жизнь, и я делаю то, что считаю нужным», — говорилего взгляд.

— Ты продержался еще один день, — сказала ему Лили, стремясьприободрить его. — Ты держишься уже целую неделю.

— Тем лучше.

Эшли забралась к нему на колени и щекой прижалась к егогруди. Своей огромной ладонью, накрывавшей почти всю ее спину, Шон судивительной нежностью обнял племянницу. По щеке у нее был размазан сыр, однакоона удовлетворенно улыбалась. Эшли сонно заморгала, потом закрыла глаза. Лилине сомневалась, что время дневного сна давно прошло. Наверняка ее сегоднятрудно будет уложить ночью.

«Прекрати», — сказала она себе.

— Я отнесу это все в кухню, — обратилась она к Шону.

Он промолчал, поэтому Лили собрала печенье, сыр, банкииз-под лимонада и стаканы и в два приема отнесла их в кухню. С чувствомглубокого удовлетворения она бросила коробку с плавленым сыром в мусорноеведро. Несколько минут Лили потратила на то, чтобы загрузить посудомоечнуюмашину и убрать в кухне. Повсюду стояли кастрюльки, противни и пластиковыеконтейнеры — друзья Холлоуэев с большой щедростью стремились накормитьобитателей этого дома. После трагедии их дары казались странными итрогательными.

Разобравшись с посудой, Лили решила рассортировать почту.Она обещала Шону заняться делами Кристел, закрыть счета, отменить подписки,отправить чеки на выплату. Особенно страшно было разбирать счета: видеть, чтоКристел покупала, какие суммы тратила на косметику и одежду для детей, подаркии бензин для своего автомобиля. Кристел никогда не отличалась практичностью, нобыла безгранично щедра.

Лили складывала в отдельные стопки счета и рекламныепроспекты. В одном конверте оказался счет из медицинской лаборатории «Риверсайд»за анализ на группу крови, который Эшли сдавала в понедельник, за несколькодней до аварии. Лили нахмурилась, размышляя о том, не больна ли девочка. Вселичные письма были адресованы детям или Шону и детям. Большая часть их была внестандартных конвертах — скорее всего, в них лежали открытки с выражениямисоболезнования. Внизу стопки Лили нашла несколько больших, толстых конвертов,адресованных Шону Магуайеру; все были подписаны разными женскими почерками. Ихуже распечатывали. Одно письмо было из Каламазу, Мичиган, другое — из Лонг-Бич,Калифорния, третье из Сан-Диего. «Друзья издалека?» — подумала Лили, изучаяобратные адреса. Кэт, Никки, Анджелина.

«Нечего совать нос в чужие дела», — сказала себе Лили,украдкой бросив взгляд через плечо. Самый большой конверт выскользнул у нее изрук и упал, его содержимое разлетелось по полу. Розовая почтовая бумага,округлый почерк: «Дорогой Шон, мы с тобой незнакомы, я прочла в газете об этойужасной трагедии и хотел чтобы ты знал: я всегда с тобой». К письму скрепкойбыла приколота фотография молодой девушки с огромно грудью.

Потрясенная Лили спрятала письмо обратно. Потом заглянула вследующий конверт — снова письмо, снова фотографии. «Теперь, когда у тебястолько детей, тебе нужна хорошая жена». Увидев фотографию Кэти, Лили тяжеловздохнула.

— Он каждый день получает такие письма, — сказа Камерон. —Отвратительно, да?