Да уж, сестрёнка у меня совсем без комплексов. Говорит как режет.

— Между прочим, ей сейчас очень тяжело. Она одна и сестра у неё умерла, — продолжил я.

Игнат остановился и отвёл взгляд в сторону.

— Значит, померла всё-таки баба Люда, — вздохнул он и потопал дальше. — Антонина Игоревна спрашивала про меня?

— Нет. Я не говорил ей, что мы друзья, но она дала понять, что одна тянет лямку. Ремонт вон делает. Слушай!

Меня вдруг осенила идея.

— А почему бы не взять парочку сквирлов и не отремонтировать ей дом? Как ты на это смотришь? Заодно, расскажешь ей, как разводить чайный гриб. Надя как раз сегодня его передаст.

— Сквирлы? Это что ещё за хрень такая? — вставила Алёна.

— Покажу позже, — отмахнулся я.

— Думаешь, стоит?

— Стоит, — за меня ответила Алёна. — Плохо быть одному. По себе знаю.

Я хлопнул в ладоши.

— Значит, решено! Выберем день и устроим твоей бабушке сюрприз! Годится?

Игнат вдруг отвернулся и быстрым шагом направился вглубь сада.

— Стой, дурак! — дёрнулась было Алёна, но я остановил её.

— Не надо. Пусть побудет один.

Мы продолжили неспешно прогуливаться и дошли до семейного склепа. По-моему, лучшего момента, чтобы поговорить с Алёной, не найти.

В метре от меня, на земле, покоилась каменная плита, имитирующая старое надгробие. Под ней скрывался спуск в стойло нежити.

Даже сейчас сквозь толщу земли слышалось их бормотание. Для непосвящённого это просто набор случайных звуков, а для некроманта — признак присутствия некротики. Хорошо, что из нас двоих, некромант только я.

После моего краткого рассказа Алёна сначала рассмеялась, приняв его за очередную шутку, а потом вдруг посуровела. Пришлось объясняться, что я просто продолжаю дело отца, и ничего плохого в этом нет.

Я даже продемонстрировал ей курицу-нежить, до сих пор сидящую на коньке крыши, в окружении таких же ворон.

Вдоволь насмеявшись, она немного успокоилась, но всё ещё бросала на меня опасливые взгляды.

Потом я прикопал чайный гриб, на который сверху насыпал немного праха, и повёл Алёну знакомиться с коротышками.

После таких впечатлений сестрёнка растаяла. Тут уж надо отдать должное Атасу. Он устроил ей незабываемую прогулку по подземному городу, так что, когда она поднялась наконец наверх, то была вся обвешана побрякушками, как новогодняя ёлка.

Только ближе к полудню, оставив всех на попечение Игната, я наконец смог заняться своей главной головной болью — Ваганьковским и его резко возросшим населением.

* * *

— Ваша светлость! — на этот раз староста пребывал в хорошем настроении. — Как съездили в столицу Томскую?

— Результативно, — с селянами делиться своими похождениями я не собирался. Нечего им голову забивать перед посевной.

— Я вам, кстати, с утра списки привёз. Пока половину только набрал. Народу много, но ведь не каждый на такое согласится, — развёл он руками.

— А чего такого?

— Может чаю? — между делом спросил староста. Я махнул рукой и уселся за стол. — Дык боятся люди. Мне вчера один пахарь заявил, что мы от него специально хотим избавиться, чтоб выигрыш не выплачивать.

Я непонимающе поднял бровь.

— Какой ещё выигрыш?

— Конкурс пахарей. Вечером после смены итоги подводили с Сергеем. Вот как раз этот пахарь со своим братом конкурс и выиграл. Отпахали больше всех и отбороновали почти всё. После обеда первые поля засевать начинаем.

— Молодцы мужики. Ты им сейчас благодарности выпиши и на площади повесь с объявлением. Благодарности, имею виду, не мужиков, — я подцепил баранку и откусил сразу половину. — О! Фотоаппарат есть!

— Найдётся один.

— Вот. Сфотографируйте и тоже на площади вывесите. Пусть люди видят, как нужно работать. Стремление хоть будет.

— Сделаем. Сейчас Аксинья придёт, организуем сразу.

Староста разлил по кружкам кипяток и поставил одну передо мной. На столе появилась ещё одна тарелка с баранками и пиала со сметаной.

В этот момент дверь отворилась и на пороге появилась Аксинья.

При виде её я чуть не отвесил челюсть, вернее отвесил, но вовремя успел сунуть в рот остатки баранки.

Аксинья была в свободном платье, выше колен, и при боевом макияже. Такой я её ещё не видел. С накрашенными ресницами и блестящей помадой на губах она была невероятно соблазнительной.

Девушка бросила на меня безразличный взгляд и откинула рукой упавшую чёлку.

Вот же коза! Это она значит за Надю мстит.

— Доброе утро, Аксинья, — с полным ртом проговорил я. — Тебе очень идёт…

— Уже почти обед, Гриша!

— А ну-ка цыц! — прикрикнул Юрий Степанович. — Ты как с барином нашим разговариваешь?

Аксинья язвительно сверкнула глазками и бесцеремонно уселась напротив, как бы невзначай прижавшись к моему плечу своими округлыми сестрицами.

Это она чего? В осаду меня берёт что ли?

— Вот оставшиеся списки! — положила она передо мной три исписанных листа. — Можно мне тоже чаю, Юрий Степанович?

Я взял листы бумаги и сложил рядом, стопочкой. Сам же не сводил с девушки глаз, невольно вспоминая недавнюю сцену в бане.

— Пока вы тут спали, — начала Аксинья, — проспали начало революции.

— Чего??? — староста выронил из рук ложку и та поскакала по столешнице.

— Революции, говорю. Один из пахарей, после того, как я его в список на вольную подала, заявил, что требует улучшения условий труда и создания профсоюза.

— Проф… чего? — Юрий Степанович подался вперёд.

— Профессионального союза рабочих, — отчеканила Аксинья. — Сказал, раз он теперь свободный, выдвигает себя в качестве председателя. И да, многие его поддерживают.

Я едва не подавился остатками баранки, которую только что сунул в рот. Похоже Аксинья решила добить меня окончательно. Революция, профсоюз… Что ещё они придумают?

— Да они прям затейники, — прокряхтел я. — Так понимаю, мне теперь стоит ждать визита целой комиссии?

В книге, в довесок купленной у Гаусса, мне попалась статья об одном государстве, где упоминалось нечто подобное. Там какой-то шибко грамотный мужик решил освободить всех крестьян и раздать им имущество аристократов. Что уж там потом получилось, я не дочитал, но эти слова упоминались через каждую строчку.

Похоже эту книжку прочёл не я один.

— Не исключено, — ухмыльнулась Аксинья. — Но, не беспокойтесь, я держу ситуацию под контролем. Пока.

— Пока? — переспросил Юрий Степанович, наливая девушке чай. — Ты, Аксиша, лучше не «контролируй», а «помогай». Его светлость