К тому времени, как Кьяра заканчивает рассказ, Лео уже сдался, его маленькое тело плотно прижалось к ней. Алиса тоже начинает увядать, ее голова падает мне на плечо. Кьяра осторожно закрывает книгу, кладет ее на тумбочку и откидывается на подушки, ее руки все еще обнимают Лео, защищая его.

— Ты хорошо с ними обращаешься, — тихо говорю я, слова вылетают прежде, чем я успеваю о них подумать.

Ее глаза скользят по моим, на ее лице промелькнуло удивление, прежде чем она слегка улыбнулась. — Они — мой мир, — тихо отвечает она.

Я не отвечаю сразу. Вместо этого я смотрю на Алису, которая теперь полностью спит рядом со мной, ее мягкое дыхание ровное и мирное. На мгновение тяжесть дня, встречи и даже надвигающееся напряжение семейного наследия Кьяры отходят на второй план.

— Ты приносишь им мир, — говорю я через мгновение, понизив голос.

Взгляд Кьяры смягчается, но она не отвечает. Вместо этого она откидывает голову назад на спинку кровати, ее взгляд устремлен на спящее лицо Лео. Ее собственное истощение начинает проявляться, ее веки трепещут, когда сон тянет ее.

Я наблюдаю, как она наконец сдается, ее голова слегка наклонена в сторону, ее руки все еще обнимают Лео, защищая его. Она выглядит уязвимой, ее черты лица беззащитны и безмятежны. Это будоражит что-то глубоко во мне, что-то, что я не могу точно назвать.

Я слегка двигаюсь, устраивая Алису в своих руках так, чтобы ей было удобнее. Ее маленькая фигурка кажется такой хрупкой, но она цепляется за меня с таким доверием, которого я никогда не знал. Я оглядываюсь на Кьяру, на то, как ее тело инстинктивно извивается вокруг Лео даже во сне, и странное чувство удовлетворения накрывает меня.

Я построил свою жизнь на силе, контроле и доминировании. И все же, здесь, в этот тихий момент, в окружении моей семьи — моей семьи — я чувствую то, чего не чувствовал годами. Мир.

Это тревожит своей простотой. Я не привык чувствовать себя так, терять бдительность даже на секунду. Когда Алиса прижимается ближе, а Кьяра тихо дышит рядом со мной, я обнаруживаю, что откидываюсь назад, позволяя теплу момента просочиться внутрь.

Кьяра шевелится рядом со мной, ее ресницы слегка трепещут, прежде чем ее глаза открываются, затуманенные и полуприкрытые сном. Она смотрит на меня, ее взгляд мягкий и беззащитный в тусклом свете. На мгновение никто из нас ничего не говорит, тишина в комнате нарушается только ровным дыханием детей.

— Ты еще не спишь, — шепчет она низким и хриплым от усталости голосом.

Я киваю, мой взгляд метнулся к Алисе, прижавшейся ко мне, прежде чем вернуться к ней. — Ты тоже.

Ее губы изгибаются в слабой улыбке, хотя она не достигает ее глаз. — Я стараюсь не разбудить их.

— Они крепко спят, — тихо отвечаю я, сдвинув ноги ровно настолько, чтобы переместить вес Алисы, не потревожив ее. — Ты, наверное, могла крикнуть, и они бы не сдвинулись с места.

Кьяра тихо смеется, звук теплый и мягкий, обвивающий меня, как аромат ее духов, витающий в воздухе. Это опьяняет, то, как она кажется такой непринужденной, так отличается от резких линий, которые она носит в течение дня.

— Я не ожидала, что ты останешься, — бормочет она через мгновение, переводя взгляд на Лео, а ее пальцы нежно касаются его волос.

— Я не планировал, — признаюсь я, мой голос был таким же тихим. — Ты… и они… трудно уйти.

Она снова смотрит на меня, что-то нечитаемое в ее выражении. В ней есть проблеск уязвимости, и это пробуждает что-то глубоко во мне, что-то, что я годами хоронил внутри.

— Серж…, — начинает она неуверенным голосом.

Я слегка наклоняюсь, сокращая расстояние между нами. — Да?

У нее перехватывает дыхание, губы раскрываются, как будто она собирается что-то сказать, но вместо этого она наклоняет голову ровно настолько, чтобы встретить мой взгляд полностью. В тусклом свете ее глаза темные, отражающие что-то сырое и невысказанное.

— Я…, — начинает она, но слова, кажется, не поддаются ей. Вместо этого ее рука слегка двигается, касаясь моей руки, словно пробуя воду.

Тепло ее прикосновения зажигает то, что я не могу игнорировать. Медленно, неторопливо я протягиваю руку, мои пальцы касаются ее щеки. Ее кожа мягкая, теплая, и она почти инстинктивно тянется к прикосновению.

— Кьяра, — бормочу я, ее имя шепот на моих устах.

Она не отстраняется. Вместо этого ее взгляд падает на мой рот, ее дыхание становится быстрее. Я наклоняюсь, не в силах остановиться, пока наши губы не встречаются в поцелуе, который сначала мягкий, нерешительный, но быстро становится глубже.

Ее рот теплый, сладкий, и на вкус она как все, чего я не осознавал, что жажду. Моя рука скользит к ее затылку, притягивая ее ближе, пока ее пальцы впиваются в мою рубашку.

И только когда Лео ерзает у неё на руках, тихонько бормоча во сне, мы оба замираем.

Она отстраняется первой, ее дыхание неровное, губы слегка припухли от поцелуя. — Дети…, — шепчет она, ее голос дрожит, но тверд.

Я киваю, заставляя себя сделать шаг назад, хотя каждая часть меня кричит, чтобы я держалась поближе. — Мы их разбудим, — соглашаюсь я, мой голос звучит хрипловатее, чем я предполагал.

Ее щеки вспыхивают, но она не спорит. Вместо этого она поправляет Лео в своих объятиях, прижимая его ближе, когда она откидывается на подушки. Алиса бормочет что-то бессвязное, ее маленькая рука сжимается на моей груди, когда я снова устраиваюсь рядом с ней.

Между нами повисает тишина, напряженная и тяжелая, но никто из нас не говорит. Глаза Кьяры в конце концов закрываются, дыхание выравнивается, и она погружается в сон.

Я смотрю на нее еще мгновение, мои мысли запутались в путанице, которую я не хочу распутывать. Наконец, я позволяю голове откинуться на спинку кровати, тепло Алисы успокаивающе давит на меня.

Этот момент длится долго, мягкий и неожиданный, пока сон не затягивает и меня.

* * *

Мягкий свет раннего утра просачивается сквозь занавески, отбрасывая теплый свет на всю комнату. Я шевелюсь, моргая от яркости, приспосабливаясь к бодрствованию. Тяжесть на моей груди незнакома, но каким-то образом успокаивает. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что изменилось.

Кьяра.

Ее тело прижалось к моему, ее голова покоится чуть ниже моего подбородка, ее рука легко покоится на моем боку. Ее тепло просачивается сквозь тонкую ткань моей рубашки, ее аромат — нежная смесь жасмина и чего-то исключительно ее — задерживается в воздухе между нами.

Я замираю, мои мышцы напрягаются, когда приходит