– Я не придаю этому значения, наверное, потому, что незамужем и не имею детей. Я всю жизнь делала только то, что мне хотелось. Ты,наверное, посчитаешь, что я избалована.

Она сказала это с таким веселым видом, что Олли тоже сталосмешно. Он оглядел дорогую обстановку и подумал, что Меган права.

– А что для тебя важно? Я имею в виду, что тебя насамом деле волнует?

«Я сама», – чуть не призналась она, но все-таки решила небыть такой откровенной.

– Наверное, моя работа. Моя свобода. Возможность делатьв жизни именно то, что нравится. У меня не получается быть альтруисткой илиприспосабливаться к другим людям. Все мы играем по своим правилам, и мненравятся мои. Я не понимаю, почему кто-то долженчто-то делать, выходить замуж,рожать детей, подлаживаться под чьи-то правила. Я поступаю по-своему, и это мненравится.

– Ты избалована, – констатировал Олли, одновременносознавая, что ему это нисколько не мешает.

– Моя мама всегда учила меня не следовать чьим-топравилам, и я так и делала. Мне кажется, я всегда могу поставить себя выше их.Иногда в этом моя сила, иногда слабость. Иногда это препятствие, потому что мненепонятно, почему люди так усложняют себе жизнь. Надо делать в жизни то, чтохочешь, только это важно.

– А если ты причинишь кому-то обиду своим поступком?

Она ступила на зыбкую почву, но была достаточно умна, чтобыпонимать это.

– Иногда такую цену приходится платить. С этимприходится жить, но надо жить и с самим собой, что иногда гораздо важнее.

– Мне кажется, так же рассуждала Сара. Но я с этим несогласен. Иногда бываешь в большем долгу перед другими людьми, чем перед собой,и надо себя переломить и делать то, что хорошо для них, даже в ущерб себе.

В этом он принципиально расходился со своей женой и,вероятно, с Меган.

– Единственный человек, которому я что-то должна, – этоя сама, и пока меня такой принцип устраивает. Поэтому у меня нет детей ипотребности выходить замуж, хотя мне тридцать. Кажется, именно об этом идет унас речь. В каком-то смысле я с тобой согласна. Если у тебя есть дети, тыдолжен думать и о них, а не только о себе. А если не хочешь жить ради них, то ине надо их иметь. Я не хочу брать на себя такую ответственность и потому их не имею.Но у твоей жены они были. По-моему, главной ее ошибкой было то, что она вышлаза тебя замуж и обзавелась детьми.

Меган была проницательнее, чем сама думала. К удивлениюОливера, она постигла самую суть философии Сары.

– Я думаю, это была моя ошибка. Я подбил ее на все это.А потом... через двадцать лет, она вернулась к тому, от чего отказалась, когдамы познакомились... и удрала...

– Не стоит винить себя за это. На ней тоже лежитответственность. Ты же не вел ее под венец под дулом пистолета. Ты делал то, вочто верил. Нельзя нести ответственность за поступки других.

Она была абсолютно самостоятельной женщиной, не зависящей ниот кого и ни от чего, и совершенно этого не скрывала.

– А что твои родители думают о твоем образе жизни?Меган на мгновение задумалась.

– Знаешь, по-моему, он их раздражает. Но они махнули наменя рукой. Отец только и делает, что без конца женится и плодит детей. У негодвое от моей матери, четверо от второй жены, а теперь вот родился седьмой. Моямать только выходит замуж, а рожать детей как-то забывает, что, впрочем, ихорошо, потому что она их, по правде говоря, не любит. Мы с сестрой начиная ссеми лет большую часть жизни провели в дорогих пансионах. Родители отдали бынас туда и раньше, если б там принимали.

– Какой ужас.

Оливер не мог себе даже представить, как бы он отдал детейкуда-то. В семь лет Сэм был маленьким несмышленышем.

– И на вас это отразилось? – спросил Олли, но тут жепонял, что задал глупый вопрос. Теперь стало ясно, почему она не была привязанани к чему и ни к кому.

– Наверное, да. У меня не получаются так называемые«прочные союзы». Люди приходят и уходят. Так в моей жизни происходило всегда, ия к этому привыкла... были, правда, исключения.

Она вдруг погрустнела и принялась убирать со стола.

– А вы с сестрой близки?

Меган прервала уборку и как-то странно посмотрела на него.

– Были близки. Очень. Она была единственным человеком,на которого я могла всегда рассчитывать. Мы были двойняшками, ты можешь себеэто представить. Двойные заботы. Правда, она была полной моейпротивоположностью: доброй, ласковой, хорошо воспитанной, порядочной, вежливой,она поступала исключительно по общепринятым правилам и всем во всем доверяла.Когда ей был двадцать один год, она влюбилась в женатого. И покончила с собой,когда он не захотел бросить жену.

Для Меган тогда все изменилось, Оливер видел это по ееглазам, пока она рассказывала.

– Грустная история.

– Да, очень. Больше у меня не было такого друга, какона. Словно я потеряла половину себя. Лучшую половину. В ней было все то хорошее,чего никогда не было во мне и не будет.

– Ты чересчур самокритична.

Оливер говорил с ней очень мягким тоном, но его добротатолько усиливала ее боль.

– Нет, я просто честна. Будь я на ее месте, я бы убилаэтого сукина сына или его жену. А себя бы убивать не стала.

Меган помолчала и с болью в голосе продолжила:

– Когда сделали вскрытие, то обнаружили, что она напятом месяце беременности. Она мне об этом не говорила. Я училась здесь, а онажила в Лондоне с матерью. – Она потемневшими глазами посмотрела на него. –Хочешь кофе?

– Да, спасибо.

«Удивительная история, – подумал Олли. – Чего только небывает в жизни людей: трагедии, боль, чудеса, переломные моменты. Меганнаверняка была совсем другой до гибели сестры, но какой – мне никогда неузнать».

Он пошел за ней на кухню. Меган тепло ему улыбнулась:

– Ты хороший человек, Оливер Ватсон. Я обычно нерассказываю людям о себе, тем более при первом знакомстве.

– Очень польщен, что удостоился такой чести. Ее рассказв самом деле многое прояснил.

Они вернулись на террасу с чашками ароматного напитка иснова стали любоваться прекрасным видом. Меган сидела очень близко, и Олличувствовал, что она чего-то от него ждет, Ноне был готов на это «что-то». Длянего все разворачивалось слишком стремительно, он еще не мог решиться наблизость с женщиной, которая не была Сарой.

– Ты не хотела бы пообедать со мной как-нибудь на этойнеделе?

– Очень бы хотела, – улыбнулась Меган. Он был такиммилым и невинным и в то же время таким сильным, порядочным и добрым. Олливоплощал все, чего она всегда боялась и что ее никогда не привлекало. – А тыхотел бы провести со мной здесь ночь?