мыть пробирки, – с безразличием пожал плечами тот и вдруг, заметив девчонку, возопил: – Ой, какая пре-елесть!

Он переложил сигарету из одной руки в другую, стянул перчатку, под которой оказались настолько острые ногти, что про себя Лу их окрестила когтями, и стал подходить ближе с плотоядной миной, нацелив эти когти прямо девчонке в лицо.

Она и вправду выглядела лучше после того, как оттерла с себя грязь в большом корыте на задворках шатра, съела пару лепешек с сыром и хлебнула немного вина. Русые волосы вернули блеск, на бледных щеках снова заиграл румянец. Когда она возвратилась в огороженную ширмами комнатку Хартиса, причесалась и переоделась в свежую одежду, то свое отражение в валявшемся на столике зеркальце сочла вполне удовлетворительным. Хотя что, если зеркало тоже было волшебным, делая отражение симпатичней, чем на самом деле? Нет, пожалуй, если и так, то она не хотела этого знать.

– Эй, ты что, не боишься? – разочарованно протянул алхимик, легко дотрагиваясь когтями до ее подбородка. Лу стояла смирно, даже не дернувшись: выпитое вино и находившийся рядом хозяин внушали ей уверенность.

– Нет. Вы хороший, хоть и ерничаете, господин Змей.

Питомцы Кэлиса сонно зыркнули на нее и спрятались под одежду владельца, а тот отнял руку и раздраженно поджал губы, косясь на невинно хлопающего ресницами Хартиса. Глубоко затянулся, выпуская дым ноздрями:

– Тебе ведь сказочки о нас рассказывали? Позволь и мне поведать одну, в таком случае. Жили-были пятеро друзей, и жили они – не тужили, пока один из них не стал придумывать для других обидные прозвища…

– Я тебя умоляю. Ты был прозван змеюкой задолго до того, как твоя истинная натура вылезла на всеобщее обозрение, – Хартис ткнул пальцем в татуировку на груди алхимика. Тот недовольно шлепнул его по руке и показал язык, а Лу поинтересовалась:

– Пятеро? Я думала, вас трое…

– Он имеет в виду еще Йохана и Джесс.

– К слову, – напрягся алхимик, – одна из упомянутых как раз приближается сюда. Ой-ей, мне пора, пожалуй…

Он поспешил ретироваться, испепелив недокуренную сигарету в воздухе. Едва он укрылся в шатре, как с другой стороны на них стала грозно надвигаться высокая женщина с кожей цвета обожженной глины и медными волосами. Пускай она была безоружна, тяжелая походка, хмурое лицо и сжатые кулаки создавали вокруг нее ауру пороховой бочки, готовой в любой момент взлететь на воздух.

– Ты пропустил такое! – пророкотала она, не дойдя до них еще доброй дюжины шагов. Все, кто был поблизости в лагере, испуганно воззрели на нее. – Бледнолицая стерва сегодня была просто в ударе!

Если бы Лу не доводилось слышать об этой женщине раньше, она бы ни за что не подумала, что перед ней стратегик – верховная военачальница всей армии Феникса. Одежда шаотки выглядела изрядно заношенной – не разодранной, как у раненых солдат, а именно потасканной: мех на вороте накидки весь облез и лоснился, в сорочке, выглядывавшей из-под криво застегнутого жакета, торчали нитки. Ее короткая стрижка своей растрепанностью напоминала ту, которую в Кауре носил хозяин.

– Неужто предложила больных шаотов не лечить, а принудительно перерождать и отправлять обратно в строй? – поднял бровь Хартис. Лицо рыжей шаотки перекосилось:

– Ублюдок! Ты знал! Конечно, она так прямо не сказала, это звучало, как что-то вроде «вам нужно использовать свой дар по назначению»… Чертова мегера! Я едва сдержалась, чтоб не расколошматить зеркало с ее надменной харей!

– Успокойся, Джесс. Не стоит накручивать себя перед битвой. Вспомни, чему нас учили в школе. Сделай глубокий вдох, подави свой гнев, ведь концентрация – залог победы…

– Не пудри мне мозги! Как же вы все бесите! Завтра чтоб явился на совет! И не забудь захватить с собой Кэлиса!

– Зачем? – хохотнул Хартис. – Будем запугивать Мерибель?

Стратегик лишь исступленно рыкнула, почему-то глянув на Лу в поиске поддержки, и безнадежно всплеснула руками. Потом, заозиравшись по сторонам, закричала:

– Рорис! Рорис!

– Да тут я, твое превосходительство, не вопи, – скривилась женщина, незаметно подкравшаяся к ней со спины.

Она туго заплела свои кудри в косу и переоблачилась в облегавшие точеную фигуру доспехи, за плечом торчал увитый узорами лук, несуразно большой для ее роста, а на поясе болтался расшитый жемчугом колчан. Ее оружие и броня, как и у всех здесь, были снабжены пластинами и вставками с эзеритом, кристаллизованным эфиром, который придавал предметам определенные волшебные свойства – камнем, благодаря которому функционировало множество вещей в этом мире.

– Сегодня на тебе центральный фланг! Мы должны порвать задницы, но откинуть этих сволочей обратно к Форку! Пять минут до выезда! – скомандовала стратегик и стала удаляться той же грузной походкой, что и пришла, нечленораздельно бормоча под нос ругательства.

– Трудно поверить, что когда-то мы двое лазали по соседским садам воровать фрукты, – со вздохом протянул Хартис, а Рорис философски изрекла:

– Прогрессирующий невроз – неотъемлемая черта всех должностных лиц Шаориса.

Затем, никак это не прокомментировав, она вложила Лу в руки какой-то предмет с таким видом, словно они старые знакомые и уже давно об этом договаривались. Девчонка недоуменно повертела в руках небольшой бумажный сверточек.

– Душенька Рори стащила для тебя немного сладостей, – объяснил Хартис. – Мы с ней поболтаем минуту, а ты подожди здесь, хорошо?

Он погладил Лу по голове, а потом отошел с женщиной на десяток шагов и принялся о чем-то тихо переговариваться. Выглядело так, словно им требовалось обсудить какие-то очень сложные, не предназначенные для ушей неразумного ребенка вещи. Это было обидно. Лу открыла пахнущий шоколадом сверток с пряниками и выбрала самый увесистый. Интересно, что будет, если запустить им в Хартиса? Достигнет ли пряник своей цели, или будет остановлен защитными камнями на его доспехах? А может, набегут солдаты и скрутят девчонку, охраняя жизнь и достоинство такой важной птицы?

В том, что Хартис тут важная птица, сомнений не оставалось. За недолгое время, пока Лу приводила себя в порядок, многие пытались снискать внимания электа – и то были уже не пустоголовые каурские клиенточки, а ответственные лица и высокие чины. И пускай основное внимание мужчины было обращено на Лу, оно походило на хлопоты наседки над малолетним чадом. Девчонка прекрасно понимала, что обижаться на чрезмерную опеку хозяина – такое же ребячество, как и кидаться в него пряниками; с другой стороны, раз уж с ней, Лу, обращаются, как с ребенком, так почему бы не вести себя соответствующе? Конечно, она немного окосела от вина и может промазать – случайно попадет в рыжую шаотку, а та в ответ пустит волшебную стрелу ей в глаз…

– Лучик мой, все в порядке? – спросил Хартис,