Берон последовал за мной, когда я пересекла коридор, прошла мимо двух охранников-люминанов, стоявших у пары двойных дверей, и спустилась по лестнице, которая уводила прямиком на песок.

– Успокойся, Ситали.

– Не могу.

Мне было так жарко. Так… неуютно. Мои руки крепче сжали стаканы с водой. Люмос сиял высоко над нами, рядом с ним мерцали предки Берона. Все на своих местах. Не было никакого жара, кроме того, что мы с Бероном произвели в танце.

Ветер играл моими волосами, пока я продолжала пить, опустошая сначала один стакан, а затем другой. Я бросила их на песок и подошла к кромке моря, сняла сандалии и вошла в воду.

– Ты впервые так разгорячилась?

– Я почувствовала это раньше, но не так сильно.

Он сжал губы в тонкую линию.

– Твое тело готовится к превращению.

– Сегодня? – взвизгнула я.

Берон покачал головой.

– Нет.

– Откуда ты знаешь, что сегодня этого не произойдет? – резко спросила я.

– Люмос бы мне показал.

Я судорожно сглотнула и посмотрела на пенистую воду, плещущуюся у моих лодыжек. Я приподняла платье и позволила морской воде омыть мою кожу. Такая холодная, соленая, красивая. Постепенно жар на моей коже спал, и напряжение, наполнявшее мои кости, ослабло.

– Мне страшно, – сказала я Берону.

Он засунул руки в карманы и кивнул.

– Я бы тоже испугался.

– Чувствовал ли ты перед превращением, что что-то произойдет? Были ли какие-нибудь признаки?

– Не в моем случае, – ответил он. – Для меня превращение произошло мгновенно. Но у остальных постепенно появлялись определенные намеки. Каждого из них Люмос отправлял мне за несколько недель до превращения.

– Но ведь у меня в запасе нет столько времени, верно? – спросила я, прислушиваясь к песне океана на горизонте.

Берон переместил свой вес, оставляя на мокром песке новые следы.

– Нет. – Он немного помолчал, изучая лицо Люмоса. – Остальные… их симптомы проявлялись гораздо более мягко. Твои же бушуют. Хотя я не ожидал от тебя чего-то меньшего, – поддразнил Волк.

Я улыбнулась.

– Тебе следует вернуться на праздник.

– Только с тобой.

Я не была готова выйти из воды.

– Тебе не нужна моя помощь, чтобы разрезать торт. У тебя самого достаточно острые когти.

– Я не хочу оставлять тебя одну, – произнес он. Вероятно, Берон беспокоился, что я войду слишком далеко в море и утону или что темный бог позовет меня, когда никого не будет рядом.

Я казалась Волку слабой, нуждающейся в защите.

Берон покачнулся на пятках.

– Я тоже не хочу быть одна.

– Что ты имеешь в виду? В Доме Луны сегодня половина Люмины.

Он улыбнулся, странная уязвимость блеснула в его освещенных луной глазах.

– Но ты единственный, кого я хочу видеть.

Молча я покинула море и вернулась в Дом Луны с Бероном. Я стояла неподалеку, пока он принимал подарки, улыбался и разрезал именинный торт. Каким-то образом ему удалось приберечь кусочек и для нас. Мы вышли через боковую дверь, чтобы сбежать от тех, кому не терпелось заполучить свою порцию. В том числе от Холта и Чейза, которые выглядели обиженными, потому что Берон не украл кусочек и для них. Я не знала, куда подевалась Амарис.

Берон повел меня наверх, на просторный балкон, который тянулся по всей длине Дома Луны и открывал вид на сверкающее море.

– Теперь мои праздничные обязательства выполнены… – ухмыльнулся Волк, протягивая мне одну из маленьких десертных тарелок.

– Ты привел меня сюда, чтобы сообщить плохие новости? Или решил помочь мне избежать компании твоей матери и Амарис?

Берон сунул первый кусочек торта в рот и облизал вилку.

– Других вариантов у тебя не нашлось?

Когда сладкая глазурь растворилась у меня на языке, я едва сумела подавить стон удовольствия. Я пробовала множество десертов, но ни один из них не был таким сладким, как праздничный торт Берона.

– Ну, я уверена, что у тебя имеется веская причина, чтобы выкрасть меня из большого зала. Ты же не хочешь просто провести со мной время под лунным светом на берегу моря. – Я указала вилкой на центр океана, задаваясь вопросом, сколько наконечников трезубца было сломано о его стальную поверхность.

Берон наклонил голову.

– Что, если ты разгадала мой коварный план, и я просто хотел остаться с тобой наедине?

Я, прищурившись, посмотрела на него, прежде чем снова погрузить вилку в кусочек торта.

Мгновение спустя Берон спросил:

– Мнение моей матери имеет для тебя значение?

– И да, и нет. – Берон терпеливо ждал, когда я продолжу. Люмос освещал его темные волосы, танцевал в его глазах. – Никому не нравится, когда их ненавидят. Поскольку теперь я член твоей стаи, нам придется видеться гораздо чаще, чем ей хотелось бы. – Вероятно, Вада думала, что избавилась от меня, когда вернулась домой, оставив Гелиос на попечение Нур. – Но я вряд ли смогу повлиять на ее мнение, поэтому даже не знаю, стоит ли мне переживать о том, что она думает.

Ямочка на щеке Берона стала глубже, он вздернул подбородок.

– Почему ты позволяешь Амарис раздражать тебя?

У Вады были причины недолюбливать меня, но Амарис ненавидела меня не из-за того, что я сказала или сделала. Она ненавидела меня просто за один только факт моего существования, и при каждой возможности старалась вывести меня из себя.

Я знала, если ударю Нур, она ударит в ответ. Это делало мою младшую сестру грозным противником. С Зариной я никогда не сражалась. Честно говоря, с возрастом мы почти перестали общаться, но по крайней мере она была моей сестрой – я знала ее.

Амарис же была незнакомкой. Я не была уверена, честный ли она боец, но знала, что в какой-то момент между нами все же произойдет столкновение. Берон утверждал, что Амарис просто ревнует, но я сомневалась, что дело только в этом.

Зверский голод, непреодолимые приступы жары и способность читать мысли друг друга – даже, когда кто-то этого не хотел, – заставляли меня задуматься, не движет ли Амарис простой звериный инстинкт. Новая волчица, еще одна самка, присоединилась к стае, – чем не повод доказать свое доминирование?

Вместо того чтобы высказывать свои мысли вслух, я заметила:

– Кажется, сейчас меня раздражает каждая мелочь.

Берон вызывающе ухмыльнулся.