Красные разработали свою стратегию, принимая во внимание всю перспективу Гражданской войны, а казаки думали лишь о своем родном Войске. Красная армия сосредоточила свои лучшие части в Царицыне, так как понимала важное стратегическое значение этого города, а казаки настаивали на освобождении северных районов своего Войска, что стратегически было гораздо менее значимо.

Донское военное и гражданское руководство, за исключением Краснова, разделяло эту позицию. Поляков и Денисов, ближайшие военные помощники Краснова, не обладали ни знанием, ни опытом, который заставил бы их мыслить более масштабно. Армейский штаб регулярно получал доклады от разных казачьих командиров, но информации о других антибольшевистских фронтах не было. Они даже почти ничего не знали о последней фазе мировой войны. Провал немцев в октябре, который моментально отразился на ситуации на Дону, оказался для них полным сюрпризом.

Когда Краснову стало ясно, что Деникина и Алексеева невозможно убедить в необходимости взять Царицын, атаман решил организовать свою собственную антибольшевистскую, неказачью армию. В этом деле, как и во многих других, он получил помощь от немцев. Именно немцы, вследствие чехословацкого мятежа, решили предоставить антибольшевистским офицерам альтернативу присоединения к антантофильской Добровольческой армии. Они финансировали формирование трех небольших независимых армий. Самая большая из них армия союза «Наша Родина» была сформирована в Киеве герцогом Лейхтенбергским и Акацатовым; полковник Манакин командовал группой офицеров в Саратове; а князь Тундутов возглавил астраханских казаков. Задачей атамана было объединить эти три армии в одну, которая бы называлась Южная армия.

Одной из основных проблем Краснова стало найти достойного генерала, способного возглавить эту армию. После того, как он отверг кандидатуры генералов Головина, Щербачева, Драгомирова, атаман остановился на Н. И. Иванове, который был главнокомандующим Юго-Западным фронтом во время мировой войны. Иванов, старый и нерешительный человек, совершенно не подходил для этой роли, поэтому стал лишь инструментом в руках умного атамана.

Южная армия так и не стала значительной военной силой. Она привлекла в свои ряды авантюристов, преступников и людей, не желающих рисковать своей жизнью. Краснов так описывает свое первое впечатление о только что прибывших добровольцах из Киева:

«Здесь атаман и Н. И. Иванов произвели смотр приезжим и убедились в том, что союз «Наша Родина» работал в целях не военного, боевого дела, но политики. В «корпусе» едва насчитывалось 2 тысячи человек. Из них не более половины боеспособных, остальные были священники, сестры милосердия, просто дамы и девицы, офицеры контрразведки, полиция (исправники и становые), старые полковники, расписанные на должности командиров несуществующих полков, артиллерийских дивизионов и эскадронов, и, наконец, разные личности, жаждущие должностей губернаторов, вице-губернаторов и градоначальников, с более или менее ярким прошлым».

К октябрю армия насчитывала 20 тысяч ртов, которых необходимо было кормить, из них лишь 3 тысячи боеспособных. Оказалось, что офицеры, серьезно настроенные сражаться, уже присоединились к Добровольческой армии.

Краснов назначил Семенова, одного из армейских офицеров, «управляющим» Воронежской губернией (частью территории, которая была уже освобождена), а полковника Манакина «управляющим» Саратовской губернией. Оба они были авантюристами. Семенов выдавал себя за генерала, но никогда не был на фронте; он привык жить в роскоши и в конце концов сбежал с тремя с половиной миллионами рублей. Князь Тундутов после окончания войны приехал в Екатеринодар и напал на Краснова, обвиняя его в прогерманской политике, несмотря на тот факт, что немного раньше сам считался близким другом кайзера.

Можно сказать, что Южная армия принесла вред антибольшевистскому движению. Фанатичные реакционные взгляды офицеров, настойчивые требования, которые они предъявляли, заставляли крестьян принять большевиков как избавителей в январе 1919 года. Южная армия самостоятельно не одержала ни одной победы. В конце декабря, когда одно поражение следовало за другим, она была распущена, а тысяча человек из ее состава со временем смогла присоединиться к Добровольческой армии.

Взятие Екатеринодара 16 августа было одним из самых важных достижений за всю историю существования Добровольческой армии: оно дало белогвардейцам свою собственную первую военную базу. Раньше, до июля 1918 года, они могли распасться в результате одного решительного сражения, но своя база давала возможность расширить военные действия, проводить операции за 150 километров друг от друга. Политическое значение Добровольческой армии сильно возросло к середине августа. Ранним летом 1918 года центром антибольшевистских действий были Москва и Киев, к концу года Екатеринодар стал политической столицей Белой России.

Деникин, де-факто глава области, приобрел много новых и сложных обязанностей, таких, как создание местной администрации, налаживание связей с другими антибольшевистскими организациями, принятие земельных реформ. Но обладание большей территорией дало ему также возможность увеличить свою армию.

Одним из первых приказов Деникина в Екатеринодаре был призыв на военную службу двух категорий иногородних и десяти категорий казаков. В результате армия насчитывала к середине сентября от 35 до 40 тысяч человек. Затем в течение нескольких месяцев численность армии оставалась практически неизменной, так как потери в сражениях на Кубани и Северном Кавказе были такими тяжелыми, что новобранцы не могли их восполнить. Фактически армия перестала быть добровольческой, а название оставалось лишь по традиции. Те, кто вступил в армию только на четыре месяца, теперь могли выбрать: служить без временного ограничения или покинуть строй в течение семи дней. В ноябре Деникин предпринял еще один шаг, призвав всех офицеров в возрасте до сорока лет, проживающих на территории, занятой Добровольческой армией.

Очень важным источником пополнения являлся захват военнопленных. Так как обе стороны объявили призыв в армию, различия в социальном плане двух армий, которые были значительны в первые месяцы после октября 1917 года, постепенно уменьшались. С точки зрения преданности и надежности между призванными новобранцами и военнопленными, присоединившимися к армии, большой разницы не было. Белые формировали отдельные подразделения из захваченных в плен солдат, и эти подразделения не бездействовали во время сражений. Генерал Врангель так описывает зачисление в армию военнопленных:

«Я приказал 370 большевикам выстроиться в линию. Они все были офицерами, и некоторых я уже расстрелял. Затем я сказал остальным, что они тоже заслуживают смерти, но я позволю тем, кто сбился с истинного пути, искупить свое предательство, потому что хочу дать шанс ответить за преступление и доказать преданность своей стране. Им сразу же было выдано оружие, а две недели спустя их отправили на линию фронта, где они сражались с великой храбростью. Позднее этот батальон прославился, став самым лучшим из всей армии».