– Что? – поднял брови Марчелло.

– Зачем ты забрал труп? Ты что, как настоящее чудовище Франкенштейна, балуешься некро…

Договорить я не успела. Марчелло прыгнул на меня так быстро, что я оказалась не готова. Стул, который он опрокинул, еще падал, а итальянец уже сидел на мне и душил своим шарфом. Я пыталась вывернуться, пыталась достать его ногой, лезвием в носке ботинка. Но душка-итальянец блокировал мою ногу коленом, так что я не могла ей шевельнуть, не то что вытащить стилет. Если я доберусь до своего ножа под мышкой, то у меня появится шанс… Марчелло душил меня старательно, я видела над собой его побагровевшее лицо, налитые кровью глаза. Сейчас он не выглядел красивым, сейчас он был настоящим – монстр, убийца. Нечеловеческим усилием я высвободила левую руку и вытащила нож. Поскольку я одинаково владею обеими руками, ножны я часто ношу под левую. Это сбивает с толку противника. Но мой любовник оказался к этому готов – резкий удар, и моя рука бессильно повисла, а нож отлетел далеко в сторону. Я дотянулась до руки своего убийцы и вцепилась зубами. Он замычал, но мое горло не выпустил.

Я попыталась закричать, но горло было сдавлено. Даже если я смогу, дверь заперта. Мне осталось не больше полутора минут, и то только потому, что я неплохо ныряю с аквалангом… Ты идиотка, Охотникова! Как можно было недооценить противника! Он же преступник со стажем, убийца! И привык к насилию над женщинами. Это, так сказать, его специальность, его конек! Впервые в жизни я чувствовала себя жертвой.

Кровь фонтаном ударила из шеи моего любовника, залила постель, плеснула мне в лицо. На секунду я ослепла, а потом мое горло отпустили. Я снова могла дышать. Оттолкнув убийцу, я скатилась с кровати на пол и принялась отчаянно кашлять. Воздух с трудом проходил в сплющенное горло. Я протерла глаза краем гостиничного покрывала и уставилась на своего спасителя.

Над телом Марчелло с ножом в руке стоял Джон Китс, он же Виталий Климченко собственной персоной.

Как это он так ловко управляется с ножом? Ах да, я и забыла – ведь Китс – недоучившийся хирург… Однако каким полезным оказался подарок Луиджи Падроне.

Собственно, «над телом» – это было сказано преждевременно. Потому что тело вдруг вскочило на ноги, булькнуло, прижимая к ране шарф, и исчезло в открытом окне, через которое проник в номер мой спаситель.

– Это точно ты? Или твой призрак пришел меня защитить? – прокашляла я.

Виталий усмехнулся:

– Больше никаких призраков. – Лицо хирурга-недоучки стало обеспокоенным, и он проговорил: – Женя, знаете, если этого урода не догнать и не отправить в больницу, через полчаса он истечет кровью…

Я поднялась на ноги, дождалась, пока перестанет кружиться комната, и немного подышала.

– Знаешь, я уже пыталась спасти одного убийцу. Ничего хорошего из этого не вышло. Больше я такого делать не стану. Спасибо, ты появился очень вовремя.

– Я следил за вами, – признался Климченко.

– А, значит, это тебя я видела на мосту! А я-то решила, что вижу мертвецов… как тот мальчик в фильме «Шестое чувство».

– Я увидел, что он входит в гостиницу, и пробрался в соседний номер. Этот гадский портье не хотел меня пускать без шмары. Пришлось заплатить за комнату, представляете?! Стены тут тонкие, так что я сразу понял, когда он на вас напал. Дверь вышибить мне не под силу, так я в окошко…

– Спасибо! – еще раз с чувством повторила я. – Кстати, как тебе удалось выжить?! Я своими глазами видела твой холодный труп! Ты лежал бледный, весь в крови…

Китс протянул в мою сторону забинтованную ладонь.

– Я так паниковал! Подозревал, что случится что-то ужасное. Ведь меня бы убили еще тогда, на крыше, если бы не вы, Женя… И я надел под рубашку броник.

– Что надел?! – изумилась я.

– Бронежилет. Купил в магазине армейских товаров в Риме. Еще после гибели Саути я понял, что это не конец, а начало. Что самое ужасное у нас еще впереди… я так боялся, вот и решил подстраховаться. У меня на груди синяк. И трещина в ребре. И ладонь вот прострелена, отсюда и кровь. Но это все пустяки. А изобразить труп мне пара пустяков, я в анатомичке много чего повидал.

Я оглядела номер. Опрокинутый стул, развороченная кровать, лужа крови на полу. А так полный порядок. Сумка с моими вещами стояла на столе – там, где я ее оставила.

– Нам пора уходить отсюда, – сказала я Китсу.

– Вы что, не хотите заявить в полицию о том, что на вас напали? – удивился Виталий. – Я готов ответить за сделанное… я же вас защищал, на нашей стороне правда, ведь так?

– Ты просто не сталкивался близко с правосудием, – ухмыльнулась я. – Никуда мы заявлять не будем. По крайней мере, пока не будем. Слишком многое придется объяснять. Ты ведь хочешь уехать из этого города?

Климченко с растерянным видом кивнул.

– Ну вот, тогда идем со мной. Мы и так свидетели по одному уголовному делу. Ты хочешь стать обвиняемым по другому?

Виталик предсказуемо помотал головой.

– Тогда сматываемся отсюда. Только наведу порядок, ладно?

Я поправила постель, поставила стул на место. Подняла нож, тщательно вымыла его и опустила в ножны под мышкой. Выбрала самый нелюбимый свитер из своего гардероба и с его помощью вымыла пол. Потом сложила свитер в пластиковый пакет – выброшу в мусор или сожгу. Теперь номер выглядел опрятно – ни за что не подумаешь, что тут было десять минут назад. Разве что хлопала створка окна и свежий ветер задувал в комнату. Я аккуратно закрыла окно, подхватила сумку и в сопровождении Климченко спустилась по лестнице. Адриан листал журнал. При виде меня мальчишка вскочил. Я бросила на стойку три купюры по сто евро.

– Спасибо, синьора, – растерянно пробормотал портье.

– Я уезжаю. Это тебе за беспокойство, – бросила я на ходу и покинула «Миранду» навсегда.

– Куда теперь? – бодро спросил мой юный спаситель.

– Убила бы за чашку кофе! – с чувством сказала я. – Тут есть одно кафе за мостиком…

У Елены Граух было тихо – только одинокий турист, явно русский, поедал спагетти с морепродуктами. Соотечественников за границей я узнаю по одежде и еще по выражению лица – настороженному и внимательному. Наши люди не умеют расслабляться и всегда ждут подвоха – как будто каждую минуту их могут обмануть или ограбить. Кстати, иногда именно так и происходит…

Елены не было видно. Ко мне подошла Кати – молоденькая чернокожая девочка с дредами, торчащими, как иголки дикобраза.

– Добрый день! – улыбнулась мне Кати и стрельнула глазками в сторону Китса. – Синьора Граух поехала в банк, будет позже. Чего желаете?

– Скажите, Кати, вы умеете варить такой кофе, как синьора?

Девушка хихикнула:

– Тут нет никакого секрета. Кофе варит машина.

– Тогда нам две порции. И покрепче.