Уитни открыла чемодан, впопыхах складывая вещи. Если что-то затеряется, пусть Паркер сам домой везет, она не собиралась ночевать с этим предателем под одной крышей, а тем более на одной кровати.

…А главное, такой заботливый был в последние дни. Даже черствое сердце растаяло бы, не говоря про влюбленное.

Зачем??? Зачем он так с ней?

Желая вдохнуть свежего воздуха, Уитни распахнула окно, и немой крик застыл на губах. Этот крик, нарисуй она его цвето-азбукой, выглядел бы пёстро, отвратительно. М-У-Д-А-К!!!

Прекрасный, залитый искусственным светом, Крис обнимал Сиенну, стоя посреди садовой дорожки.

Принц и Золушка. Всё как в сказке.

Пальцы впились в грань подоконника, кожа покрылась инеем болезненного разочарования. Оно влилось в легкие вечерней прохладой и ароматом роз.

Как она сразу не догадалась, что Крис все еще любит Сиенну? Чувствовала ведь, что не зажила у него рана; он каменел в присутствии своей Золушки, не мог ее вида выносить, хоть и доказывал, как ему наплевать…

Не удивительно. Они ведь были королем и королевой школы, идеальная пара. Да, у них случился разлад, но это исправимо. Главное — желание. Не расстанься он с Сиенной на Рождество, как раз свадьбу отпраздновали бы в эти дни. Так почему бы нет? Можно спокойно поменять имя невесты и обвенчаться с Сиенной в церкви Святого Катберта. Паркер ведь так об этом мечтал!

Пошел он к черту.

Пошел ты к черту!!!

Уитни устала искать его чувства там, где их нет.

Устала ждать, что их отношения поменяются.

Устала, что он ее не любил, а теперь еще и пренебрёг.

За прошлый месяц Крис изрядно помотал ее на эмоциональных качелях, а Уитни терпеть не могла качели. Пусть он на аттракционах со своей Золушкой развлекается, а с нее достаточно.

Крис

В саду было свежо и тихо, даже чересчур тихо. Медленно ступая по бетонной дорожке, он ослабил галстук-бабочку.

— Тебе мать подсказала, где меня искать?

— Да. Она умоляла спасти тебя.

— От кого?

— От Уитни. Я, честно говоря, поверить не могла, что ты всерьез женишься. Решила, это мне на зло, — Сиенна вымучила извиняющуюся улыбку.

— Мне все равно, что ты подумала.

— Не притворяйся, я знаю, что не все равно…

Ох-ох-о. Всё-то они знают: чего он хочет, о чем думает, к чему стремится. Пророки на каждом шагу. Видно, Апокалипсис грядет.

Крис раздраженно спрятал руки в карманах брюк.

— Что тебе нужно, Сиенна?

Она остановилась, сцепив руки за спиной, и поморщилась, глядя себе под ноги. Ее платье было на бретельках, короткое, без карманов. Специально надела, потому что он любил на ней черный цвет. Когда-то давно.

Теплый ветер трепал ее светлые распущенные волосы, в припухших голубых глазах блестели слезы.

— Мой жених мне изменил, — призналась она. Крис не удивился. Она чего-то иного ждала от незрелого музыканта, который спит с чужими невестами? — Он сказал, что мы слишком торопимся, он не готов к семейной жизни.

— Мои соболезнования. Но при чем здесь я?

— Я хотела сказать, что понимаю теперь… Я раскаиваюсь, что сделала тебе больно. Я не представляла, что это настолько больно и… — Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Крис опешил от неожиданности.

— Хочешь, вызову тебе такси? — предложил он, но Сиенна обняла его за талию, не давая уйти. Машинальный порыв оттолкнуть ее оборвался на полпути, только руки в кулаки сжались.

— Подожди. Я хочу объяснить, — сбивчиво прошептала она. — Меня замучили вопросом, почему мы с тобой не вместе. Каждый встречный считает своей обязанностью спросить, я даже в Испании встретила знакомых, и они не нашли другой темы… И знаешь, я вечно теряюсь, что ответить. Оправдываю себя тем, что мы не подошли друг другу в постели, но не в этом ведь дело…

— Дело в том, что ты меня не любила.

— А почему? Почему я не смогла тебя полюбить? Ты не задумывался?

— Сердцу не прикажешь.

Она замотала головой.

— А почему? Это ведь твое сердце, почему не прикажешь? — Крис не нашелся, что ответить. Вопрос поставил его в тупик. — Я так много об этом думала, что наконец поняла. Просто я мечтала собирать звезды с небес, а ты жил на земле. У тебя ведь все было, ты мог получить кого и что угодно, но вместо этого вел себя…

— …скучно? как простой смертный?

— Да! Ты читал книжки по экономике, пока наши одноклассники отрывались на диких вечеринках. Мне не хватало этого. Остроты, крайности. Я мечтала о красивой истории из кино, о ярких впечатлениях. Чтобы мы громко ссорились, а потом мирились и клялись в любви до гроба… А ты спокойно гладил меня по голове и спрашивал, чего мне хочется. А я хотела то, что ты отказывался дать. Драмы, надрыва.

Каждое слово — камнем по броне. Удар, удар… И сил нет держаться, потому что достало.

Сиенна сильнее вцепилась в пиджак на его спине и уткнулась лбом в грудь; голые плечи содрогались. Она будто чью-то смерть оплакивала.

Крис с сожалением закрыл глаза и ощутил пряный аромат ее волос. Чужой аромат, больше не нужный. Но нервы дрогнули, и волной накатили воспоминания. Как она тряслась, признаваясь в измене, а потом захлебывалась слезами, осознав, что пути назад нет, всё кончено… И как кричала, когда Крис выбивал дух из ее музыканта… Теперь вот снова рыдает… Таких эмоций ей надо было больше давать? Таких, чтобы жить не хотелось, есть, спать?

Он тяжело сглотнул. Слезы комом в горле встали.

— И как тебе? Нравится драма?

— Мне очень плохо, Крис, я больше не хочу остроты, это слишком больно, — всхлипнула она.

— Поздравляю, ты повзрослела. Я рад за тебя.

— …и если бы ты… если бы ты хотя бы намекнул, что еще не все потеряно… для нас.

Взгляд будто магнитом прикипел к зданию отеля. Оплетенная плющом и розами стена, свет горит в окнах. Стекло, стекло… Уитни. Он узнал ее даже на расстоянии: изящный силуэт в распахнутом окне. Фея-крестная, золотая рыбка, девочка-мечта.

И свет льется, льется… прямо в душу.

Внутри будто прошлое сдирали со стен, освобождая место.

— Нет, — сказал он и усмехнулся.

— …что?

— Нет никаких если, и нас давно нет. Прости, Сиенна, но я с детства не люблю драмы. У меня на это времени нет. И ты своё не трать впустую, жизнь одна.

Он поцеловал ее в лоб и оставил одну. Первые шаги сделал спокойно, а затем быстрее, быстрее — бегом. Туда, к девочке, которая ждала от него всего одного слова, а он не мог выговорить. Оранжевый — красный. ДА.