— Шел бы ты, дед, отсюда, — посоветовал ему Пшеничный, но старик лишь пожал плечами:

— А куды? Ты, мил-человек, куском хлеба меня обеспечишь разве? Молчишь?

— Молчу, дед, — вздохнул капитан. — Никаких твоих справок мы в доме не обнаружили, значит, и нет тебя, оказывается, на белом свете. Вот стоишь ты передо мной, а тебя нет, понял?

— Дак то я давно понял, — захихикал Никишка. — А хозяин — хороший, не обижает…

— Это — молодой или тот, старый, которого злодеи убили? — вмешался Климушин.

— Дак это… сам пригрел, — таинственным шепотом ответил дед и хихикнул. — А мое дело — сторона. Кормят — и ладно…

«Все правильно, — вздохнул Климушин, — кормят — и ладно… Всем известно, кого пригрел Дадаев, всем, кроме… следствия…»

— Ну, бывай, дед, — кивнул он.

— И вам — не хворать… Так я собачек отпущу? Чего им взаперти белым днем маяться?

— Отпускай…

Уходящих долго еще сопровождал неистовый лай из-за «крепостной стены», будто уже чуяли собаки, что и для них лафа может скоро кончиться.

Опергруппа убыла после приготовленного гостеприимной Дусей сытного обеда, плавно перетекшего в ужин. Улетели, забрав с собой Саида Хасмагомедова со всеми уликами, обнаруженными у него и в доме Дадаева. Чеченец с новой силой продолжал злобно вращать глазами и рычать от ярости, после того как ему сказали, что его брат Ахмет вместе с Али и Шамилем бросили его на произвол судьбы. А сама судьба будет теперь к Саиду безжалостной, поскольку он уже два года скрывался от правосудия и теперь должен ответить за многочисленные свои преступления. И за брата — тоже. А может, и за их приятелей Али с Шамилем.

Увозили и Полозкова, до которого от имени генерала Привалова было «доведено», что при оказании им сопротивления бойцам приказано с «оборотнем» не церемониться, а поступать так, как он того заслуживает. С него даже наручники сняли, которыми были скованы его руки на время проведения операции спецназа. Кажется, он оценил ситуацию, в которой оказался, и счел за лучшее подчиниться. Впрочем, вполне возможно, что он надеялся на каких-то своих высоких покровителей. Ведь вести себя с такой откровенной наглостью мог только тот, кто действовал не от собственного лица, а по чьему-то приказу. Или по просьбе. Если покровитель обладал достаточной уверенностью, чтобы разговаривать вполголоса.

Жигало было приказано продолжать нести службу и ожидать скорого вызова в прокуратуру для дачи показаний по уголовным делам, возбужденным по инициативе Полозкова. Грязнов прекрасно понимал, что ввиду вновь открывшихся обстоятельств уголовное дело по обвинению Антона Калужкина в убийствах по признакам статьи 105 Уголовного кодекса должно быть возвращено в следственный отдел прокуратуры для проведения дополнительного расследования. Другими словами, произойдет то самое, ради чего Вячеслав Иванович фактически и взялся за собственное расследование обстоятельств преступлений, происходивших в станице в течение последнего года. По идее, новый, назначенный прокуратурой следователь должен обратить наконец внимание на многочисленные нестыковки, да и прямые подлоги в объяснении фактов, якобы подтверждающих уголовные деяния невиновного в них человека. И, соответственно, суд даст правильную и справедливую оценку неправомерным и даже преступным действиям представителей правоохранительных и следственных органов Астраханской губернии. Между прочим, по предположению доктора, которому Грязнов показал нож, отобранный у боевика и завернутый в полиэтиленовый пакет, подобным же оружием и могла быть совершена кровавая экзекуция над женщиной. Так что на круг, как говорится, тут слишком многое сходилось. Вместе с бойцами спецназа решил лететь и Владимир Сергеевич. Фактически его миссия здесь — пусть и трагически, куда деваться от истины? — завершилась, серьезных причин оставаться в станице тоже не было.

Вячеслав Иванович тепло попрощался с ним, поблагодарив за неоценимую помощь, передал привет генералу и попросил Володю рассказать Алексею Кирилловичу о том, чего они смогли добиться за столь короткое время. Другими словами, чтобы не вести долгих переговоров по телефону, проинформировать начальника ГУВД области, что по всем статьям уголовное дело Антона Калужкина нуждается теперь в пересмотре и новом расследовании, ибо большинство эпизодов его обвинения фактически были сфальсифицированы, очевидно, по прямому указанию братьев Дадаевых либо Хасмагомедовых, местными сотрудниками правоохранительных органов. Однако это уже дело прокуратуры, а не «отдыхающего на рыбалке» отставного генерала Грязнова. У которого, кстати, срок пребывания скоро заканчивается.

Но машину Вячеслав Иванович попросил временно оставить у себя. У него, мол, появилось желание прокатиться на острова и посмотреть, насколько действительно опасен этот рассадник наркоты. Мало ли, со стороны иногда бывает виднее. А эту «девятку» Грязнов пообещал в целости и сохранности доставить перед отлетом в Москву прямо по адресу пункта проката. На что Климушин улыбнулся и негромко сказал, что эта машина — из гаража ГУВД и ни о каком прокате думать не стоит, обычная любезность Алексея Кирилловича.

С тем и попрощались. Дуся передала с Володей брату несколько аппетитных вяленых рыбин — под пиво, которым Алеша любит побаловаться на досуге. Завернула на добрую память и самому Климушкину. Заревели двигатели Ми-8, машина с пассажирами словно подпрыгнула немного и мягко унеслась в сторону юга. А Грязнов с Дусей проводили ее взглядами, со смехом отряхнулись от поднятой пыли и отправились домой. Наконец-то, сказал он женщине, можно заняться и рыбалкой. Про поездку на острова, естественно, ничего не сказал, не желая впутывать Дусеньку в свои заморочки. Ей уже и без того досталось волнений. Однако не тут-то было. Утром следующего дня — как раз пятница, а дальше — выходные, последние у Славушки, между прочим, — Дуся и слышать не желала, чтоб он куда-то еще уехал. Пришлось сознаться про острова. И лучше б не говорил! Только, как говорится, через ее труп! Или ехать вместе… Потому что само слово «труп» было еще слишком свежо…

И Грязнов подумал, что, возможно, так оно будет и лучше. Прикинув «диспозицию», он пришел к выводу, что чеченцы во главе с Ахметом, понявшие, что их преследовать не стали, могут и вернуться. И узнать об обыске в доме Рахима Дадаева. Но, главным образом, о том, что связанного Саида увезли вертолетом в Астрахань, что туда же отправился с бойцами спецназа и капитан Полозков и, наконец, что дом, в котором они столько времени безбедно проживали, опечатан. Какими могут стать после этого их действия? Непредсказуемыми…

Поэтому пока он, Грязнов, здесь, и Дусе лучше не оставаться одной, мало ли?.. Но ее, казалось, такое положение вещей вполне устраивало. «Славушка, съешь то, да выпей это, Славушка, отдохни — намаялся, чай, позагорай лучше в саду, а то — отпуск, а ты и не отдохнул путем…» Прошлым вечером, совсем уже поздно, заскочила Зина. Обо всех последних станичных новостях она, естественно, узнавала от Дуси. А теперь пришла сказать, что мужики сегодня весь вечер обсуждали возле здания управы происшедшие события. Особенно их тревожило, как ей показалось, то обстоятельство, что в убийстве, как успел проговориться женщинам участковый, и сам оказавшийся некоторым образом как бы причастным к убийству — иначе чего б его тогда тягали прибывшие из Астрахани сотрудники милиции, — виноваты чеченцы, проживавшие у Дадаевых. А это всем здесь было известно. Приезжие, правда, по улицам с ножами и автоматами не разгуливали, но… были ведь. И вон как оно случилось! Так что ж теперь, еще и этих опасаться?! Словом, народное вече выражало тревогу, а защитить народ было как бы и некому: милицейская-то власть сама под подозрением! И что дальше будет?..