Шарлотта потирает лицо.

– Я кое-что знаю о проблемах в отношениях. Знаю из своих прошлых отношений.

Это мой шанс заставить Шарлотту открыться. Мне нельзя его упустить – другого такого может и не подвернуться. Сейчас она уязвима – это заметно по ее меланхоличному взгляду.

– Вы не выглядите… Я не хочу вас обидеть, просто не похоже, чтобы вы были очень счастливы по поводу беременности, – признаю я и небрежно спрашиваю: – Вы ее не хотели?

Вопрос застает ее врасплох. Я вижу в ее глазах тень вины.

– Или, – посильнее надавливаю я, – Ной этому не обрадовался?

– Нет, нет, ничего подобного, – Шарлотта трясет головой, словно пытается убедить прежде всего саму себя. – Когда-то давно я была в отношениях… И это была полнейшая неразбериха. Знаешь, такая смесь из страсти, непредсказуемости и ревности…

Я молчу, опасаясь, что если хоть пошевелюсь, Шарлотта больше ничего мне не расскажет. Она мягко продолжает: – Вот тогда для нас обоих это стало невыносимо. И мы были молоды… Мы были очень молоды.

– Когда это было?

– Около десяти лет назад, – отвечает она и едва слышно бормочет: – Мы потеряли ребенка.

– Вы с Ноем?

То, что я сейчас вижу, похоже на неожиданное обрушение дома, – словно ты вдруг смотришь на мешанину обломков на месте того, что еще совсем недавно было величественным зданием. Шарлотта же полностью опустошена своим откровением или даже буквально раздавлена им. Я не могу выдержать этот взгляд и отвожу глаза в сторону, чувствуя внезапный прилив стыда.

– Нет.

– Значит, это был ребенок от бывшего мужа?

– Господи, нет, – с явным раздражением произносит она, и ее прямо передергивает. – Если бы мы были женаты, все было бы только хуже.

– Этот человек бил вашего ребенка?

Версию моего отца я слышала множество раз и теперь хочу узнать версию Шарлотты. Знаете, как говорят, что у каждой истории есть две стороны, а правда лежит где-то между ними?

Шарлотта с трудом сглатывает. Ее глаза полны ужаса.

– Он… Ребенок еще не родился. Я была на седьмом месяце беременности.

– То есть он вас не бил?

– Нет. То есть, да, именно так я потеряла ребенка. У нас была жуткая ссора, и он толкнул меня… Я свалилась в подвал – головой вниз.

– О господи, Шарлотта… – ужасаюсь я и откидываюсь на спинку дивана. – И что с вами случилось?

– У меня открылось кровотечение. Случился выкидыш. У меня сломалось запястье, было много синяков и порезов, но это не так важно. Моего ребенка… ребенка спасти не удалось.

Я передаю ей салфетки и спрашиваю, получил ли тот парень по заслугам?

– Нет.

– Его не посадили в тюрьму?

– Нет, – устало отвечает Шарлотта.

– Вы звонили в полицию?

– Иногда. Наши ссоры, бывало, перерастали в драку. Но в тот раз я не позвонила.

– Разве его не нужно за это посадить?

Шарлотта сжимает зубы.

– У меня не было желания его видеть. Той ночью он ушел и, слава богу, больше не возвращался. Я не знаю, где он сейчас. Может быть, и в другом штате А может…

Сделав непродолжительную, но выразительную паузу, Шарлотта сжимает стакан с водой и переключается на другую мысль: – Поэтому я так беспокоюсь за свою безопасность. Как будто вечно жду, что он вернется и прикончит меня.

Я недоверчиво смотрю на нее. Шарлотте, наверное, кажется, что я просто впечатлена ее рассказом. На самом же деле я просто не понимаю, зачем она соврала о моем отце.

– Ной знает об этом человеке?

– Да, – отвечает она, и ее голос дрожит. – Поэтому мы оба так беспокоимся о моей беременности.

Она промокает салфеткой лицо. Глаза у нее красные от слез, тушь потекла.

– Я понимаю, Элли, в твоей жизни сейчас происходят непростые перемены, – грустно улыбается Шарлотта. – Но на самом деле дети – это счастье. Ты уже говорила с Джастином по поводу того, что вы будете делать?

Я тяжело вздыхаю:

– Я не уверена, что хочу сохранить беременность.

И как только я произношу эти слова вслух, то тут же ощущаю себя просто ужасным человеком – сказать такое после трагической истории Шарлотты о ее собственной неудавшейся беременности! Но я быстро вспоминаю, что Шарлотта, вообще-то, чудовищная лгунья. Все, что она рассказала, – не более, чем выдуманная история. Да, слезливая, но от этого не более правдивая. Она просто строит из себя жертву.

От чувства вины все равно сложно куда-то деться. Я складываю руки на свой растущий живот и начинаю всхлипывать.

– Джастин не хочет, чтобы я оставляла ребенка, – говорю я и вся напрягаюсь, ожидая ее гневной отповеди. Лицемерного осуждения в стиле я-лучше-чем-ты.

Но ничего не происходит, и на лице Шарлотты отражается удивление, а вовсе не гнев.

– Элли, это сложное решение, я понимаю. И я понимаю, что у тебя проблемы дома и ты только что рассталась со своим парнем, – говорит она и дотрагивается до крестика, висящего на шее, словно возносит небесам беззвучную молитву. – Просто подумай и о других вариантах. Есть множество семей, которые не могут зачать ребенка, и они будут просто счастливы усыновить твоего. Пусть лучше аборт будет твоим последним вариантом, а не первым.

– Хорошо.

– Ты уже была у врача?

– Нет, я пока не успела записаться, – краснея, признаю я. – У меня только государственная медицинская страховка, и тогда мне придется рассказать Диане. Ее обязательно уведомят.

– Элли, – серьезно говорит Шарлотта, – тебе понадобится помощь, чтобы со всем этим справиться.

– Я знаю.

– Тогда почему ты не хочешь ей рассказать? Ты боишься ее реакции?

Я принимаюсь нервно постукивать пальцами по исцарапанной столешнице.

– Я боюсь, что она вышвырнет меня из дома.

На лице Шарлотты отражается изумление, граничащее с ужасом. Она даже случайно опрокидывает стакан с водой.

– Разве она может это сделать?

– В ближайшие пару месяцев – нет. Пока мне не стукнет восемнадцать.

– Тогда пока что об этом не беспокойся. С этим можно разобраться потом. Тебе обязательно нужно обследоваться. Давай я попробую записать тебя в ту же больницу, куда хожу сама.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Потом мы еще немного болтаем на ничего не значащие темы, но разговор быстро затихает – мы слишком поглощены собственными проблемами. В конце концов я прошу Шарлотту подбросить меня до библиотеки в нескольких кварталах от дома.

По лестнице я поднимаюсь медленно и совсем выбиваюсь из сил. Когда подхожу к двери квартиры, слышу чей-то мужской голос – наверное, очередной кавалер Дианы. Но нет. Я тихо ставлю рюкзак на пол, наблюдая очаровательную картину – Джастин играет с мальчишками. Меня они не видят.