— А разве сейчас у нее не реальная жизнь? — удивленно вскинул брови Кристофер. — Мне кажется все вполне реальным. Прекрасный дом. Любящая мать. Комфорт и уют. Я уверен, что вы балуете ее, как раньше отец. И возможно, у нее еще куча других привилегий, о которых я не могу даже догадываться. Она просто счастливица, хоть и не осознает этого.

— Дети вообще мало когда чувствуют себя счастливыми. Они считают, что их родители сущие чудовища, выжившие из ума, тупые и злобные. К сожалению, наши достоинства они обнаруживают гораздо позже: либо когда нас уже нет, либо когда сами уедут на край света.

Видимо, такова уж родительская доля, но Кристофер считал это неблагодарностью.

— А ваши родители были такими чудовищами?

Он явно хотел побольше узнать о ней — словно чувствовал, что она многое скрывает.

— Нет, это не про них. У меня была очень замкнутая мать, не от мира сего. И война только ухудшила ее состояние. Она жила в постоянном страхе. После того как расстреляли отца за участие в Сопротивлении, брат месяцем раньше погиб под колесами немецкого грузовика и нацисты отобрали у нас дом, она совсем слегла и больше так и не оправилась.

Гаэль умолчала о своей главной трагедии, лишь заключила:

— Мы все заплатили очень высокую цену.

— Я был с Шарлем де Голлем в Северной Африке, — вдруг признался Кристофер.

Гаэль не хотела ни спрашивать, ни уточнять. Иногда обстоятельства вынуждают делать то, о чем нет желания говорить.

— Я был очень молод, — продолжил Кристофер, — всего восемнадцать. Мне довелось многое пережить, и я не хотел бы снова пройти через это.

Гаэль согласно кивнула и решительно сменила тему: стала расспрашивать о музыке к фильму, над которой он сейчас работал, и призналась, что просто влюбилась в ту мелодию, что прослушала в записи.

— Она вас тоже убаюкала? — рассмеялся Кристофер. — Это происходит почти со всеми, кто ее слушает. Мне следовало бы продавать ее как снотворное.

— Да, вы правы, — смутилась Гаэль. — Было ведь поздно, я ужасно устала, но, пока не отключилась, слушала с удовольствием.

Оба рассмеялись.

— Ну вот видите! Колыбельная лучше любого снотворного!

Они допили шампанское и приступили к трапезе. Правда, высокой кухней это не назовешь, но еда была простой, сытной, а шато-марго придавало ей изысканности.

После ужина Кристофер затопил камин в гостиной, и они долго говорили о его преданности музыке, ее планах реставрации музея и о том, как лучше известить туристов об открытии нового музея. Все идеи ему казались блестящими. Гаэль умная, образованная и наверняка знает, как организовать все наилучшим образом.

Было уже начало второго, и Кристофер поднялся, решив, что пора и честь знать.

— Могу я заинтересовать вас приглашением на ленч завтра? — спросил он, когда они вышли в прихожую.

Гаэль с сожалением покачала головой:

— Мне нужно быть на аукционе, кое-что купить для дома. Не хотите пойти со мной?

— С удовольствием! — обрадовался Кристофер: она сама его пригласила.

Они договорились встретиться в два часа пополудни в отеле «Друо». Там проводились лучшие в Париже аукционы, где Гаэль находила восхитительные вещи: от прекрасных картин до одежды, игрушек, садовых инструментов, редких книг, вин, старинных военных мундиров и винтажной кухонной утвари. Разнообразие выставленных на аукцион предметов поражало. Завтра она собиралась поторговаться за несколько картин, серьезно подумывала купить их и пожертвовать одну музею, но из скромности помалкивала об этом.

Кристофер поблагодарил ее за ужин, помахал на прощание и покинул особняк. Гаэль еще немного посидела у огня, обдумывая события прошедшего вечера, и отправилась в спальню. Засыпала она снова под его музыку: ей хватило буквально двух минут.

На следующее утро она проснулась, когда солнечный свет уже струился в окно. День выдался как по заказу.

Гаэль приехала к отелю чуть раньше двух и сразу прошла в зал занять места. Свободных мест почти не было, тем более рядом, так что пришлось поискать. Посетители «Друо» порой выглядели неопрятными оборванцами, но это впечатление было обманчивым. Среди них встречались и элегантные аристократы, но такое бывало только по уик-эндам. Чтобы не выделяться из публики, Гаэль надела поношенные джинсы, старый меховой жакет и черные кожаные сапоги для верховой езды.

Через несколько минут появился Кристофер, тоже одетый подчеркнуто просто — в деревенском стиле, но в очень элегантных коричневых замшевых туфлях. Гаэль полностью сосредоточилась на аукционе. Очень скоро был представлен первый лот, за который она хотела поторговаться. Ей удалось одержать победу, и она была в полном восторге. Он радовался вместе с ней, когда удалось заполучить и второй лот.

Не дожидаясь окончания торгов, они покинули аукцион и повезли приобретенные четыре картины к ней домой. Это были ценные приобретения: почти такие же когда-то висели в гостиной Штраусов, судя по снимкам.

— Как странно воссоздавать все это сейчас. Я чувствую себя так, словно работаю в их доме, — заметила Гаэль, прежде чем предложить ему шампанского.

На этот раз он отказался. Ей очень хотелось пригласить его поужинать, но два вечера подряд — это уж слишком, а она не хотела подавать ложные сигналы и поощрять его. Сейчас же был день, Гаэль воспринимала его как старого друга, поэтому махнула рукой на осторожность и пригласила порыться вместе с ней в холодильнике и доесть остатки вчерашнего пиршества.

— Я бы с удовольствием, — с искренним сожалением ответил Кристофер, — но сегодня обедаю с сестрой, ее мужем, а также двумя дурно воспитанными детишками. У нее никогда не хватает воли сказать им «нет».

Прямо как у Роберта, подумала Гаэль. И это имело настолько неприятные последствия, что результаты его воспитания чувствовала до сих пор.

— Сколько им?

— Пять и семь. Очень капризные и непослушные мальчишки, хотя могут быть и сущими ангелочками.

— А чем занимается ваша сестра?

— Она художник по призванию и медсестра по профессии. Ее муж — адвокат, так что все контракты для меня составляет он.

— Что же, это очень полезно, — рассудительно заметила Гаэль.

Ее немного удивило, что у него вполне нормальная, традиционная семья, а не богема, как казалось поначалу.

— У вас есть еще братья или сестры?

— Нет, только мы двое. Мы всегда были очень близки и даже жили в одной квартире, пока она не вышла замуж. Еще в юности мы потеряли родителей, так что приходилось рассчитывать только на себя. Я бы пригласил вас, но сестра ужасно готовит. Кроме того, мой зять после двух бокалов вина обычно засыпает прямо за столом и храпит. А мальчишки и вовсе могут свести с ума, поскольку им позволяют делать все что угодно. Сестра говорит, что, набегавшись, они лучше спят. Совершенно невозможно нормально общаться, когда они швыряются чем ни попадя и вопят.