Ремонт в доме Штраусов был в самом разгаре, повсюду копошились рабочие, но Кристофер уважительно покачал головой, увидев, сколько всего уже сделано. Дом начинал походить на уютное жилище. Они даже успели восстановить кухню в том виде, в каком она была тридцать лет назад. Гаэль отыскала точно такую же плиту на аукционе, купила за гроши и велела отремонтировать.

— Думаю, до конца года все будет готово, — предсказал Кристофер, оглядываясь.

— Мы надеемся, что так и будет, но еще много нужно сделать, — вздохнул Андре и взял со стола план комнаты, чтобы показать столяру изменения.

Кристофер отправился бродить по дому, а Гаэль его сопровождала, объясняя назначение помещений. На верхнем этаже было пять детских. В подвале намеревались устроить потайную комнату, где несколько месяцев прятали детей. Потом их все равно нашли — донес проницательный сосед.

После экскурсии Кристофер тихо сказал:

— Мы очень хорошо посидели на прошлой неделе. Не хотите пойти куда-нибудь сегодня вечером?

Он приглашал ее в последнюю минуту, но интуиция подсказывала, что так будет лучше. Не стоит слишком настаивать и давить на нее. А так у нее просто не будет времени задуматься, да и для дочери уже не нужна нянька. Если она свободна, может просто пойти с ним.

Гаэль согласно кивнула, но тут ей в голову пришла идея. Сегодня пятница, Доминика с друзьями собралась на уик-энд в Нормандию, где у семьи ее подруги дом. Дочь часто гостила у них. Гаэль оставалась одна и была совершенно свободна.

— А что, если я приглашу вас в гости? Я не слишком хорошо готовлю, но могу что-нибудь купить по дороге домой.

Ему явно понравилось ее приглашение.

— Я принесу вино. В какое время приехать?

— В половине девятого?

Это даст ей время закончить работу с Андре, купить что-нибудь из еды и переодеться к ужину.

— Превосходно!

Гаэль дала ему код от входной двери. В отличие от Штатов в дорогих парижских домах не было швейцаров.

После его ухода Андре не стал комментировать ситуацию. Друга он хоть и поддерживал, но зря волновать Гаэль не хотел. Сразу видно, что она отвыкла от общения с мужчиной. Несмотря на то что ей было легко с Кристофером, Гаэль продолжала себя убеждать, что он всего лишь потенциальный друг.

По дороге домой она остановилась у «Ленотр» на авеню Виктор Гюго, купила жареную курицу и овощей, нарезанную семгу на первое блюдо и прекрасный клубничный торт на десерт. К тому времени как он позвонил в домофон, Гаэль уже переоделась в белый свитер и джинсы. В доме имелся лифт, но он предпочел подняться на второй этаж пешком. Переступив порог, Кристофер вручил ей бутылку превосходного бордо. Он не пожалел денег на вино, и это произвело на Гаэль впечатление. Этот год был очень хорош для шато-марго.

Кристофер выразил свое восхищение высокими потолками в прихожей и сказал, что в восторге от чучела зебры в гостиной. Особняк сдавался с обстановкой, весьма необычным смешением шика и эклектики с некоторым оттенком безумия вроде зебры, стоявшей у дивана.

— Мне предстоит знакомство с вашей дочерью? — спросил он обеспокоенно.

— Доминика уехала на уик-энд к друзьям, — радостно сообщила Гаэль и рассмеялась, когда он облегченно вздохнул.

— Простите, но девушки ее возраста меня пугают, особенно когда оберегают своих матерей. Они могут быть довольно бескомпромиссными.

— Доминика скорее бы стала защищать отца, не меня, — спокойно возразила Гаэль. — Они обожали друг друга, и боюсь, он ее избаловал. Она категорически не желает, чтобы я встречалась с другим мужчиной, и ревниво оберегает память о нем.

— Понимаю.

Было ясно, что Кристофер счастлив не иметь дела с Доминикой: похоже, ее дочь казалась ему огнедышащим драконом. Впрочем, как и большинство ее ровесниц.

Чтобы разрядить обстановку, Гаэль предложила выпить шампанского. Он взял бутылку и последовал за ней на кухню, где был накрыт стол к ужину. Несмотря на огромные размеры, кухня выглядела очень уютной и светлой. Гаэль повсюду расставила фотографии и милые безделушки, придававшие кухне домашний вид. Кристофер заметил снимок Гаэль с мужем. Роберт был очень красив, хотя и немолод, и пара выглядела такой счастливой! Он вдруг пожалел ее. Тяжело остаться вдовой в ее годы!

Кристофер открыл и шампанское, и бордо, чтобы вино «подышало». Ему понравилось, что она накрыла стол на кухне, а не устроила официальный ужин. В ее поведении не было и тени кокетства или желания похвастаться богатством, хотя она явно неплохо обеспечена. Его влекло к ней все сильнее. И пусть, подобно Гаэль, Кристофер понятия не имел, к чему все это приведет, осознание, что он испытывает к ней чувства, потрясло. Ни одной женщине не удавалось увлечь его так быстро. Оставалось надеяться, что она не заметит. Не хотелось отпугнуть ее, но он ощущал, что это неизбежно, если она все поймет. Кристофер тоже немного нервничал: обычно держался на расстоянии и оставался несколько отчужденным, причем без всякого труда, — но в ее присутствии, сейчас, был крайне уязвим. И еще он хотел сочинять для нее музыку.

— Расскажите о работе на Диора после оккупации, — попросил Кристофер.

Она улыбнулась.

— Я была такой наивной и вряд ли понимала, что делаю. Моделей поселили в отдельной квартире и всячески опекали. Это было все равно что жить в пансионе для девочек, но нам было весело, все нравилось, мы ни в чем не нуждались. И не могли поверить своей удаче. Я бы не выжила без этой работы. Так было здесь в Париже, но, когда я переехала в Нью-Йорк, многое изменилось. Работа стала более серьезной. Съемки и показы отнимали уйму времени. Правда, там я отработала моделью всего год. Сразу вышла замуж, появилась Доминика. Я работала до пятого месяца беременности, а потом ушла и больше не возвращалась. Не хотела, чтобы работа мешала моей семейной жизни, поэтому оставалась дома с мужем и ребенком. Когда дочь подросла, закончила курсы истории искусства. А тем временем годы летели…

Гаэль вздохнула, и Кристофер инстинктивно коснулся ее руки:

— Простите. Должно быть, об этом тяжело вспоминать.

Он уже успел понять, что она была счастлива в браке и очень любила мужа.

Гаэль кивнула и потупилась, пытаясь скрыть всю глубину обуревавших ее эмоций. Она до сих пор тосковала по Роберту.

— Привыкнуть к такому трудно. Он был центром моей вселенной. Наша жизнь была очень цельной и наполненной. Я все еще не могу принять, что его нет. А дочери пришлось еще тяжелее. Отец обожал ее, а она его боготворила. Иногда я чувствовала себя лишней: между ними была совершенно особенная связь. Но он любил нас обеих и был всегда очень добр и великодушен.

— Но как вы будете жить, когда она уедет? Вам не будет одиноко, тоскливо? — спросил он встревоженно.

Гаэль снова вздохнула, прежде чем ответить, и философски пожала плечами:

— Придется научиться жить без нее. Это рано или поздно случается со всеми родителями. Дети идут своим путем. Я не могу цепляться за дочь, тем более что ей не терпится окунуться во взрослую реальную жизнь. И хоть Доминика наполовину француженка, никакой связи с Францией не чувствует и после колледжа собирается жить в Нью-Йорке.