Я сказал негодующе:

— Вы не позволили бы себе так со мной разговаривать, если быпара головорезов не обработала меня.

Было слышно, как Селлерс тяжело сопит у телефона.

Я положил трубку. Филлис Крокетт, слышавшая разговор,смотрела на меня озабоченно.

— Что это значит, Дональд? — спросила она. — Вы не в ладах сполицией?

— Я всегда не в ладах с полицией, — ответил я. — Этохроническое. Это органическое. Фрэнк Селлерс поднимется сюда. С ним, возможно,будет еще кто-нибудь. Он желает подняться без малейших хлопот. Лучше позвонитев дежурку, чтобы его пропустили и чтобы кто-нибудь проводил его во избежаниенедоразумений с лифтом.

— Дональд, я обязана встречаться с полицией в любой часночи, как только они того пожелают?

— Только сегодня, — успокоил я.

— Дональд, давайте-ка я положу вам на лицо горячий ореховыйкомпресс. И мне нет дела до того, кто сюда поднимется.

— Давайте, — одобрил я. — И разбросайте вокруг побольшеполотенец, как если бы обрабатывали мое лицо около часа. И если представитсяслучай, выражайте Фрэнку Селлерсу побольше негодования, мол, полиция, не можетзащитить граждан, в том числе меня.

— Это его не разозлит?

— Разумеется, — пояснил я, — он разозлится на вас дочертиков. Я знаю массу способов взбесить его, а взбесившись, он не сможетсосредоточиться.

— Он что, уже взбешен?

— Взбешен, точно, — подтвердил я. — По правде говоря, внастоящее время виновник его бешенства я.

Полиция прибыла вовремя. Они были взбешены до крайности.Взбешены и испуганы.

— Ну-ну, — произнес Гриддингс, как только они вошли. — Очаровательнаясемейная сцена. Твои клиенты всегда оказывают тебе первую помощь, Лэм?

— Это нежданная роскошь, — ответил я.

— Очень хорошо, а теперь — в сторону компрессы и остроты.Поднимайся, нам нужно с тобой поговорить.

Филлис наклонилась надо мной и сняла с моего лица горячийореховый компресс. Я сел на кушетку.

— Слушай, Дональд, — начал Фрэнк Селлерс. — Я дружескиотношусь к вашему агентству. Ты хитрый маленький шельмец, но я всегда полагал —и говорил Тэду Гиддингсу, — что ты не встанешь поперек дороги тому, кто играетзаодно с тобой.

— Кто встал поперек дороги и кому? — спросил я.

Гиддингс промолвил:

— Сильвия Хэдли нам все рассказала.

— Что ж, — не удивился я, — с нее станется.

— Теперь мы знаем: на деле все было на сто процентов не так,как ты наболтал нам. И, слава Богу, ты знал, как это было. Мортимер Джесперхотел заиметь двух идолов. Она достала одного из них, и он заплатил ей тысячубаксов. Она должна была достать другого и получить от него за это еще тысячудолларов.

— Сохрани Господь! — воскликнул я, приняв самый невинныйвид, какой только сумел изобразить. — Вы хотели сказать, что руководителем былМортимер Джеспер, а Сильвия — только оружием?

— Так и есть, — терпеливо подтвердил Селлерс. — И у нас ещеесть кое-что интересное для тебя.

— И что же это? — спросил я.

— Джеспер оказался скандальным типом. Он сказал, что тыподложил этого идола в его мусорную корзинку, что ты прятал его где-то накрыльце и, пока мы все там суетились, сумел добраться до корзинки и засунутьтуда Будду. Поднапрягшись, я вспомнил, как ты оказался очень близко от этоймусорной корзинки, и я вроде бы слышал шорох бумаги, как если бы какой-топредмет засовывали туда. Джеспер сказал, что ты обнаружил идола, украденногопрошлой ночью, и подложил его, будто это украденный три недели назад, то естьустроил против него инсценировку. Он обратился к адвокату и угрожает предъявитьнам иск за незаконный арест, предумышленное преследование, фальсификацию и всетакое прочее. У сукина сына оказалось черт знает сколько связей, и его адвокатыдействуют быстро. А посему я вызван завтра к начальству в девять утра. Этообещает адский разнос.

Я сказал:

— Ну конечно, Джеспер должен был попытаться переложить своювину на кого-то, и вам, джентльмены, посчастливилось, что я был с вами. ИначеДжеспер обвинил бы в инсценировке вас.

— Ну, на это можно сказать одно, — грозно вымолвил Селлерс,— и только одно. Сильвия Хэдли сообщила, что ты обнаружил идола, которого онаспрятала в фотокамере Лионеля Палмера.

Я помолчал с минуту; они оба стояли, уставившись на меня взловещем молчании.

— Вот что, — продолжил Селлерс, — нам нужен этот идол и намнужна правда, Дональд. Тогда мы дадим отпор Мортимеру Джесперу и сможем закрытьэто дело. С другой стороны, мы можем заявить, что ты неуправляем и разыграл насради шутки.

— А если обнаружится, что ты нас надул, — вставил Гиддингс,— я собственноручно отделаю тебя так, что никакие компрессы в мире никогда невосстановят прежний вид твоей физиономии. Обещаю!

Я вздохнул:

— Я не знаю, почему вы подозреваете меня в нечестной игре. Ябы не удивился, если бы Джеспер обвинил Гиддингса, будто он подложил этогоидола. Вы были высокомерны с ним, Селлерс. Но поскольку он обвиняет меня, и выпримчались сюда среди ночи… Ладно, идем. Получите идола.

— Где он?

— У меня дома.

— Пошли, — согласился Селлерс.

— Я могу, конечно, доставить его рано утром и…

— Я сказал, пошли. — Селлерс начал сердиться.

Я поднялся с кушетки, застегнул ворот рубашки.

— Велят идти, — сказал я Филлис.

— Я слышала, Дональд, — сказала она. — А вы достаточнохорошо себя чувствуете? Сможете идти?

— О, конечно, — ответил я. — Я в прекрасной форме.

— У вас же синяк под глазом, — возразила она.

— Это не важно, — отмахнулся я. — Мне всегда достаютсясиняки. В данный момент меня больше беспокоит ребро. Мне кажется, оно сломано.Меня, вероятно, нужно простукать.

— Позвольте мне пригласить к вам доктора, Дональд, и…

— Пошевеливайся, пошли, — прервал ее Селлерс. — Дональдсобирается отдать нам этого идола.

— Подождите минутку, — сказал я. — Я не говорил, что готовотдать вам его. Этот идол юридически имущество миссис Крокетт, и…

— Этот идол — вещественное доказательство, и ты знаешь это,— перебил Селлерс. — Не твое дело цепляться за него.

— Но, — возразил я, — эта вещь не украдена.