Девятый с трудом поднялся на ноги и посмотрел на станцию связи.

Ее больше не было. Как и нескольких маленьких домиков, разбросанных вдоль дороги. Со стороны Теклета валил густой дым, и было видно несколько пожаров — один пылал как факел. Новый взрыв заставил сержанта прикрыть голову руками, и на него снова посыпались обломки.

В остальном вокруг было тихо. Девятый снова пустился бежать через лесок. Ощущение было такое, будто его схватил за шкирку и как следует встряхнул кто-то очень сердитый. Следом увязалась стайка гданов, они кусали его за ноги, но быстро поняли, что он несъедобен, и отстали. Впервые за много дней сержант включил комлинк дальней связи.

— Это Девятый, меня кто-нибудь слышит?

Но в шлеме раздавалось только его собственное хриплое дыхание. Девятый начинал спотыкаться, чувствуя, до какой степени вымотался. Позже надо будет вколоть стимулятор, а то и два. Иначе никак.

— Сержант? Это Пятый. Я так понял, цель уничтожена.

— Угу. «М» значит «много».

— Ты вроде чем-то занят.

— Следую к ТВ.

— Бегом?

— А то. Обстановка?

— Пришлось бросить дроида и спрятать кучу вкусняшек. Но ты бы видел, сколько может тащить виквай, если его вежливо попросить. РВП — около часа.

— Свяжись с Дарманом. На тот случай, если Джинарт еще до него не добралась.

— Слушаюсь. РВП?

— Не знаю. Пока ищу транспорт.

— Уверен, что нужно?

— Одно из двух: или быстро, или скрытно. Сейчас мне хочется быстро. Конец связи.

Девятый держался достаточно близко от дороги, чтобы услышать шум двигателей. Ему был нужен спидер. На обочине валялся искореженный и перевернутый остов какой-то машины, по которому можно было судить о силе взрыва.

В конце концов кто-нибудь приедет, чтобы осмотреть ущерб, и это будет его шанс.

Спустя несколько минут за деревьями показались неповрежденные дома. Девятый подходил к границе зоны поражения. Еще дальше были видны огни, которые двигались в его сторону, и визор сообщил, что движутся они быстро. Сержант залег в траву. Когда огни приблизились, он разглядел лендспидер и мотоспидер.

Мысль о том, что придется возвращаться за транспортом в зону поражения, была невыносимой. Значит, надо остановить их здесь. И остановить с минимальными повреждениями, иначе до ТВ он будет тащиться пешком.

Девятый переключил «дисишку» в снайперский режим и выждал, когда лендспидер подъедет на триста метров. Его ничуть не удивило, что это оказалась не аварийно-спасательная машина. Водителя было хорошо видно: это был трандошанин. Эти типы никогда не участвовали ни в каких гуманитарных миссиях. Должно быть, инородец ехал проверить, не пострадал ли от взрыва его бизнес по перевозке рабов. На мотоспидере тоже сидел трандошанин.

Девятый плавно нажал на спуск, и разряд разбил ветровое стекло лендспидера. Машина вильнула вправо, вздымая в воздух землю и камешки, а мотоспидер дернулся влево и остановился как вкопанный. Какое-то мгновение пилот нерешительно вглядывался в темноту, явно не понимая, что случилось, но затем как будто сообразил — и в тот же миг второй выстрел Девятого ударил его прямо в грудь. Мотоспидер все так же неподвижно парил в метре над землей.

Спасибо тебе, фильтр ночного видения.

Девятый выбежал из укрытия и запрыгнул на мотоспидер, уперев рюкзак в заднее сиденье. И остановился, наслаждаясь моментом. Сбросить вес с плеч и разгрузить ноги — это удовольствие стояло в верхней части списка базовых человеческих потребностей наряду с долгим глотком ледяной воды. Облегчение было неимоверным.

Еще бы отоспаться ночью да съесть славный горячий обед — чего еще надо для счастья. Чем скорее он доберется до отделения и доведет дело до конца, тем скорее сможет позволить себе все эти радости. Девятый завел спидер за деревья и в приподнятом настроении поехал на юг.

* * *

Точки света блестели впереди, словно небольшое созвездие. Они могли находиться в километре или на расстоянии вытянутой руки: по одному виду сказать было невозможно.

Но зато Этейн чувствовала их дыхание. Сладковатый, тошнотворный запах сырого мяса. Она помахала световым мечом перед входом в укрытие, и гданы разбежались. Девушка пыталась с помощью Силы убедить их уйти докучать кому-нибудь другому, но лишь разожгла их любопытство, хоть они и прекратили попытки попробовать ее на зуб.

«Как вам это удается, Джинарт? Каким образом вы их отгоняете?» Этейн, съежившись, сидела под навесом, который соорудил Дарман, и слушала, как стекает с листьев вода. Дождь прекратился, но с деревьев продолжало лить, и капли воды расплескивались о лист пластоида у нее над головой. Этейн снова могла слышать — по крайней мере одним ухом.

Зато видела она очень ясно. Видела лицо умбаранца, которого практически обезглавила световым мечом. Паника и страх изгнали эту картину из ее головы, но сейчас, когда она утомилась и успокоилась, воспоминания нахлынули снова и не желали уходить.

Впервые за много дней Этейн попыталась медитировать, отключившись от раздражающего плеска воды, капающей на голову. Дарман бродил снаружи, молчаливый и пугающе сосредоточенный. Этейн чувствовала пульс и ритм его эмоций: он был взволнован, даже немного испуган, но в то же время полностью сконцентрирован, без малейшего намека на ярость или внутренний конфликт.

Девушке хотелось спросить, как он достиг такого равновесия. Оба они выросли в полной изоляции от обыденного мира, воспитывались в собственной системе ценностей и принципов — не по своему сознательному выбору, а потому, что такими родились. Их призвание было случайным, генетика — несправедливой. Но Дарман добился полного успеха, а она стала таким же полным разочарованием. Этейн окунулась в его чувство ясности и спокойствия.

Оно было практически умиротворяющим. А затем вдруг исчезло, и волна восторга нахлынула на нее, как цунами. Дарман просунул голову в укрытие.

— Они на подходе, — объявил он. — Мое отделение уже близко. — Он прижал ладонь к боковине шлема и замолчал, как будто прислушиваясь. Было странно наблюдать за человеком, который явно был очень доволен, и даже не представлять, что за выражение у него на лице. — Около часа назад Девятый взорвал станцию связи в Теклете. Пятый с Атином раздобыли дополнительную снарягу, которая должна пригодиться. И взяли пленного. — Дарман снова умолк. Он двигал головой, как будто разговаривая. Похоже, он мог переключаться между режимами, так что его было то слышно, то не слышно — как будто шлем был обособленным мирком, в котором он мог уединяться. — Виквая, надо же. О да, у них были на то веские причины.

На несколько мгновений он застыл неподвижно, потом энергично закивал. Затем снял шлем; на лице светилась широкая ухмылка, не обращенная ни к кому конкретно.

— У них все хорошо, как я понимаю, — сказала Этейн.