Благодаря скудному питанию в цыганском таборе, Юрий былвесьма строен и выделялся среди прочих на редкость ровными и белыми зубами и отприроды красивым голосом. Все это вместе взятое могло сослужить ему хорошуюслужбу. Итак, оценив себя в зеркале общественной уборной и отрепетировав передним обворожительную улыбку, он отправился испытывать ее на избранных импартнерах.

Кроме всего прочего у Юрия обнаружился талант почтибезошибочно определять человеческие характеры.

Если не считать нескольких небольших ошибок, которые онсовершил поначалу, то можно сказать, что дела у него пошли как по маслу.Отправившись по стопам своей матери, он очень скоро оказался в привычнойобстановке роскошных гостиничных номеров с горячим душем и первокласснымиобедами. Он быстро научился определять, какой историей следует потчевать тогоили иного партнера, чтобы удовлетворить его любопытство или успокоить совесть.Причем делал это с такой непринужденностью, что те, невольно поддавшись егообаянию, давали волю своим чувствам, которые были столь очевидны и вполнепредсказуемы.

Каждому из своих партнеров он представлялся по-разному: токак индиец, то как португалец, а однажды даже назвал себя американцем. Онговорил, что приехал в Рим отдыхать вместе с родителями. Они оставили его вномере, а сами пошли гулять по магазинам. И если добрый господин не прочькупить ему что-нибудь из одежды в небольшой гостиничной лавке, он с радостьюпримет от него этот подарок. О родителях волноваться не стоит, потому что ониникогда не обращают внимания на такие мелочи. Что же касается книг и журналов,то они тоже ему не помешали бы, как, впрочем, и шоколад, который ему весьма повкусу. Юрий никогда не скупился на улыбку и благодарность и, надо отметить, ита и другая чаще всего отнюдь не были неискренними.

В случае надобности Юрий служил своим клиентам переводчиком.Подчас он помогал им подносить покупки, а также сопровождал их в поездках навиллу Боргезе, в одно из его излюбленных мест, где показывал гостям фрески,статуи и все то, что особенно нравилось ему самому. Он даже никогда не считал,сколько ему давали денег. А просто совал их в карман, с деловым видомподмигивая своему благодетелю и одаривая его ослепительной улыбкой. Но все этовремя Юрия не покидал страх перед цыганами, которые могли в любой моментвыследить его и вернуть в табор. От одной мысли, что это может произойти, унего перехватывало дыхание. Прогуливаясь по парку, он всякий раз дрожал отстраха, много курил и проклинал свою горькую участь. Подчас ему казалось, чтоон вообще никогда не осмелится покинуть этот город. Но, насколько он помнил, изРима цыгане собирались направиться в Неаполь, поэтому ему оставалось уповатьтолько на то, что они уже уехали.

Бывало и так, что ему приходилось слоняться по гостиничнымкоридорам, собирая остатки пищи с лежавших на тележках подносов, на которыхдоставляли еду в номера.

Однако со временем жизнь становилась все легче и легче.Постепенно он научился договариваться с клиентами о том, чтобы провести ночь вчистой постели, и только потом приступал к выполнению своей маленькой задачи.

Один симпатичный седовласый американец купил для негофотоаппарат только затем, чтобы удовлетворить его любопытство, потому что Юрийрасспрашивал его о таких штуках. Другой его клиент, француз, отдал ему свойпортативный радиоприемник, сославшись на то, что ему надоело таскать его ссобой. Двое молодых арабов приобрели ему теплый свитер в магазине английскихтоваров.

На десятый день свободного предпринимательства карманы Юрияуже порядком раздулись от денег. Бумажное богатство стало довольно увесистым инесколько обременительным, поэтому, набравшись храбрости, он отправился посредибела дня в шикарный ресторан, где заказал себе обед.

— Мамочка советовала мне есть шпинат, — отчеканилон официанту на великолепном итальянском. — У вас есть шпинат? —поинтересовался он.

Он знал, что шпинат считался одним из лучших блюд вресторанах Рима. Здесь его умели готовить так искусно, что горечь совсем нечувствовалась. А какая была телятина! Сущее объедение! Свою благодарность Юрийвыразил в щедрых чаевых, которые оставил возле тарелки.

Но сколько он еще мог так протянуть?

На пятнадцатый день вольной жизни или немного позже Юрийповстречал человека, который круто изменил его жизнь.

Стоял ноябрь, и на улице с каждым днем становилось всехолодней и холодней. В тот день Юрий побывал на Виа Кондотти, где в одном издорогих магазинов, который находился неподалеку от Испанской Лестницы, купилсебе новое кашемировое кашне. Фотоаппарат висел у него на плече, радиоприемниклежал в кармане рубашки под свитером. С набитыми деньгами карманами он бродилпо улицам, куря сигареты и хрустя воздушной кукурузой. Уже начинало смеркатьсяи наступало время, когда ему особенно нравилось разглядывать сияющие огнямикафе, которые так любили посещать американцы. Он уже гораздо реже вспоминалцыган, потому что со дня своего побега ни разу их не встретил.

Узкая улочка, по которой он шел, была пешеходной.Возвращаясь с работы, по ней прогуливались под ручку, как это принято в Риме,симпатичные девушки. Юрий порядком проголодался — воздушной кукурузой долго сытне будешь — и уже начал подумывать о том, чтобы зайти в один из ближайшихресторанов. А почему бы и нет? Он мог попросить столик для себя и своей мамы, потом,для убедительности выждав некоторое время, сделать заказ и при этом как-нибудьпоказать официанту, что у него в бумажнике достаточно денег, чтобырасплатиться. Пусть думает, что он из богатой семьи.

Выкинув сигареты и слизнув оставшуюся на губах от воздушнойкукурузы соль, Юрий собирался более тщательно обдумать перспективу этой затеи,как вдруг его внимание привлек один молодой человек, который сидел за столикомв кафе, склонив голову над полупустым стаканом и графином вина. На вид емуможно было дать двадцать с небольшим. У него были длинные взлохмаченные волосы,однако это не ввело Юрия в заблуждение. Дело в том, что ему сразу бросился вглаза великолепной работы костюм, который явно выдавал в незнакомце американца.Но не хиппи без гроша в кармане, а вполне состоятельного молодого человека. Ктому же перед ним на столе лежали весьма дорогой японский фотоаппарат, записнаякнижка и чемоданчик. Он пытался что-то записать в обтянутый кожей блокнот, нокаждый раз, когда брал ручку и заносил в него несколько слов, его начиналсотрясать жуткий кашель — такой же, как мучил мать Юрия во время их последнейпоездки. При каждом приступе лицо незнакомца искажала гримаса боли и глаза егоневольно закрывались, а когда открывались вновь, то выражали откровенное недоумение.Казалось, он никак не мог понять, как такая ординарная вещь, как кашель, можетприносить столько страданий.