с Оттоманской империей во главе с великим султаном Сулейманом. В 1526 году Сулейман прорвал венгерскую границу. В битве при Мохаче в конце августа венгерская армия была разгромлена, погиб и супруг Марии.

Мария срочно послала за своим братом Фердинандом (который имел права на Венгрию через свою жену), но вместо того чтобы ехать к ней на помощь, он назначил Марию своим регентом в Венгрии[45]. Мария сохранила трон для Фердинанда, организовав избрание его королем Венгрии вопреки всем соперникам. К тому времени, когда он годом позже приехал, Мария, однако, уже просила разрешить ей отказаться от регентства и получила отказ. Такое отсутствие интереса к власти будет характерно для нее несколько последующих десятилетий, в течение которых угроза со стороны турок постоянно нарастала.

Другая племянница Маргариты Австрийской, Изабелла, тоже была несчастлива в браке. Выйдя замуж за Кристиана Датского, Изабелла приехала в страну и обнаружила, что каждое место, которое она могла надеяться занять, уже занято любовницей Кристиана голландского происхождения и ее матерью. Кроме того, король Кристиан («Кристиан Тиран», как его называли в Швеции, которой он тоже правил короткое время) не относился к людям, умеющим заводить друзей, что было необходимо для успеха в выборных монархиях Дании и Норвегии. В январе 1523 года Кристиана сверг его дядя Фредерик. Изабеллу и детей, которых она ему родила, забрали обратно в лоно ее родной семьи. В 1531 году Кристиан попытался вернуть себе престол, но был схвачен и в итоге закончил жизнь в заточении.

Сама Изабелла умерла в 1526 году, и Маргарита Австрийская решила вырастить дочерей Изабеллы, своих внучатых племянниц Доротею и Кристину. Маргарита заняла твердую линию в отношении неверного супруга Изабеллы, отказываясь даже передавать письма Кристиана Карлу, от которого тот надеялся получить войска, чтобы вернуть свои королевства. В том же году также начались переговоры о браке еще одного ребенка, который воспитывался у Маргариты Австрийской, того, чье будущее будет связано с Нидерландами. Незаконнорожденное дитя юношеской связи Карла V с фламандской служанкой, Маргарита Пармская была признана отцом и в 1527 году помолвлена с племянником (или, что более вероятно, незаконным сыном) папы римского Алессандро де Медичи.

Подъем флорентийской семьи банкиров Медичи начался в конце XIV века и набрал темп при Козимо де Медичи в XV столетии. Их финансовая поддержка искусства стала причиной расцвета флорентийского Ренессанса, но стремление к династической власти возмущало старинные аристократические семейства. В начале XVI века Медичи изгнали из Флоренции, но в 1512 году они снова взяли власть, а избрание одного из Медичи на папский престол под именем Льва X в следующем году еще более возвысило семью. Теперь другой Медичи сел на святейший престол под именем Климента VII.

Однако когда весной 1527 года имперские войска разграбили Рим и взяли в плен папу Климента, в военные действия по необходимости вовлеклась вся папская семья Медичи. В разгуле насилия (стул, брошенный из окна дворца, сломал руку статуи Давида работы Микеланджело, которую недавно установили перед палаццо Веккьо) Флорентийская республика сбросила ярмо семейства Медичи. Однако один представитель семьи оставался в городе: восьмилетняя Екатерина Медичи.

Ее отец Лоренцо де Медичи, герцог Урбино, племянник папы римского, умер через несколько недель после рождения Екатерины; ее мать-француженка скончалась от послеродового сепсиса. В краткий период, когда родители были с ней, они, по словам одного современника, «радовались, как будто она родилась мальчиком». Тем не менее начало жизни малышки было нелегким даже по стандартам того времени. Однако теперь Екатерина воспитывалась под покровительством своей грозной тети Кларис Строцци, о которой папа Лев X сказал, что было бы «прекрасно для семьи, если бы Кларис была мужчиной».

Когда в мае 1527 года Флоренция выступила против семейства Медичи, большинство родственников Екатерины мужского пола бежали, а ребенка оставили в качестве заложника ее семейства. Для безопасности девочку поместили в женский монастырь Санта-Лючия, но это заведение было не в ладах с семейством Медичи. В конце года, во время эпидемии чумы, ее перевезли (под вуалью и глубокой ночью, чтобы избежать агрессии со стороны флорентийцев) в более благожелательный к ней монастырь Мурате. И все же европейская политика превратила Италию в поле боя, поэтому Флоренция оставалась опасной территорией для маленькой Екатерины.

Во Франции – стране, с которой Екатерина Медичи будет так тесно связана, – тоже на подходе было новое поколение. В конце 1526 года Франциск I попросил свою сестру Маргариту помочь ему, согласившись на брак с Генрихом д’Альбре, королем Наварры, небольшого, но стратегически важного соседнего королевства, значительную часть которого аннексировала Испания в 1512 году[46]. Меры предосторожности, предпринятые для ее безопасности, были исключительными. В брачном договоре предусматривалось, что она будет иметь общий с супругом контроль над всеми территориями, которые может пожаловать ему Франциск; что она сохранит власть над всеми землями, которыми уже владеет и может получить от Генриха; а в случае смерти супруга станет единственным опекуном своих детей без участия мужчин, доставивших столько бед Луизе Савойской. Маргарита согласилась на брак с приятным молодым человеком на девять лет ее моложе, и он оказался счастливым. Осенью 1527 года они отправились на юг посетить его королевство, и хотя Маргарита чувствовала себя одиноко вдали от французского двора, она написала с традиционно осторожным оптимизмом, что ее супружеская жизнь идет так хорошо «до сего времени… что я саму себя поздравляю с этим».

Возможно, отъезд из Парижа пошел ей на пользу. После освобождения Франциска из плена Габсбургов Маргарита пользовалась самым горячим расположением короля: она была его союзницей в продолжающихся международных переговорах, в ходе которых он стремился обсудить собственный выход из подписанного с Карлом соглашения. Однако за месяцы, проведенные Франциском в Испании, традиционалисты укрепили свое влияние в религиозных делах страны. Правда, возвратившись, Франциск снова предпринял шаги по защите реформаторов (Маргарита писала, обещая поддерживать их дело), однако консерваторы легко не сдавались.

Примером затруднений являлись преследования Луи де Беркена, ученого-гуманиста, которого Маргарита Наваррская ценила «как себя саму». Когда Франциск находился в плену, Беркена во второй раз арестовали и обвинили в приверженности ереси, за что полагалась смертная казнь. По возвращении короля его помиловали только благодаря вмешательству Маргариты. Тем не менее она по-прежнему активно поощряла печатание книг – переводов Библии на национальный язык, что осуждали церковные власти.

Весну и лето 1528 года Маргарита провела при дворе, уже беременная после «бесплодных» лет первого замужества. Она написала Франциску, что впервые почувствовала шевеление ребенка, читая его письмо, и «теперь я засыпаю довольная и, просыпаясь, чувствую себя так хорошо, что всем сердцем прославляю того, кто не забыл нас». Однако с приближением родов