— Кто принёс сюда эти кости?! — возмутился её айт, обратив внимание на блюдо с ребрышками. — Тебе?!

— Я не ела. Можно, я потом поем эту прелесть? Ну не мешай.

Кайнир принялся что-то объяснять Даниру — она не слушала.

Айя Орна начала танец…

Айя Орна по возрасту по крайней мере вдвое превосходила Катю, но оказалась гибкой и сильной. Начала с прыжков и переступов, поначалу медленно, и ритм выбивала не такой частый, как Данир — её танец казался проще. Она не делала таких размашистых движений, как Данир, её подскоки, легкие, как у юной девушки, не перемежались длинными прыжками. То есть такие движения не положены женщинам? Вот и хорошо, это и хотелось выяснить. Но двигалась она уверенно и красиво, рисунок её танца, дополненный пением двух скрипок, совпадал с музыкой и смотрелся отлично. И другие женщины стали выходить сразу, их набралось несколько десятков, хотя заметно меньше, чем мужчин — женщин здесь вообще было меньше. Казалось, в женском танце никто не искал слаженности, не ставил цели добиться идеала — так, как у мужчин. Это был не танец согласия, а некая гражданская акция — выйти, чтобы подтвердить свою лояльность «любимой руководительнице», но стены не дрожали и душа не пела — зачем? И вон новая хозяйка сидит — ну поглядим, что будет дальше. Катя кожей ощутила именно такое настроение «танцпола». В то же время это вселяло уверенность — она сможет не хуже. И не нужно копировать айю Орну, она станцует в своей манере — скорее всего будет что надо.

Скрипки взвизгнули последний раз, долгий звук растаял где-то под потолком. Айя Орна застыла, обхватив себя руками. Кричать она не стала, она повернулась к Даниру, в упор на него посмотрела. Тот отпустил Катю, подошёл к экономке, подал ей руку, что-то сказал… Провел её к столу, сверкающую глазами, торжествующую, налил чего-то из кувшина и подал ей, отпив сначала глоток.

— Он подтвердил этим её статус перед Маншем, — прокомментировал Кайнир, опять возникший рядом, за плечом Кати.

Данир сразу вернулся.

— Ты точно хочешь потанцевать?

— Только с тобой, да? Я хочу так, как получилось у тебя. Ритм…

— Любовь моя, это непросто. Никто не может с первого раза.

— Пошли, — она сама подала ему руку, и первая шагнула к «танцполу».

В последний момент сбросила плащ, его подхватил Кайнир. Наверное, это всё было не по этикету и вообще неправильно.

— А какой мой статус мы сейчас подтвердим?

— Твой статус — моя женщина. Моя.

— Хорошо. Я довольна, — она пошутила.

Покрутилась на носке, перехватив руки Данира. Отступила на несколько шагов:

— Начинай!

Звуки скрипок-танатов взвились под потолок, и — всё вдруг отступило куда-то далеко. Она — девчонка в короткой тренировочной юбке, в спортивном зале универа, который арендовала студия, они готовят танец для выступления, Сергей Саныч придумал нечто затейливое и даже местами не традиционное, не ирландское… А, плевать. Она солирует. Это её зал, её пол, её музыка…

Она волчица, надо сплести нить меж камней. Нет, не то — им с Даниром надо сплести нить. Общую нить. Он уже начал, так же, как когда танцевал мужской танец, уже рассыпал по полу чёткую дробь, он старается, оттягивает внимание на себя. Он ещё не понял, что нить будет их общей. Она слушала ритм, заданный Даниром — ничего больше не было в её мыслях. Выбила свою дробь, иногда совпадая с ритмом Данира, иногда пропуская, но всё равно дополняя его идеально — ничего удивительного, Катя теперь сама была этот танец. Никаких «политических» целей, как у айи Орны, просто танец. И — не только камни, ещё река. Бурлящая горная речка между камней, а её волк — там, на другом берегу, надо перейти…

Катя не думала о движениях совсем, какие можно, какие не нужно — всё позабылось. Память тела выручала, сама выбирала, что делать, и это было замечательно, это было — словно шампанское, много шампанского, музыка и ритм, рисунок их тел, чувства без мыслей и сомнений, легкие движения, дробь носками туфель. Данир вёл, Катя следовала за ним, прикосновения рук — и речка позади. Мужчины, вышедшие в круг, просто стояли и смотрели, возможно, опасаясь нарушить уже получившийся танец. Всё быстрее, быстрее, все громче звук танатов… И опять дрогнули стены, весь замок Манш…

Да она просто умрёт сейчас! От восторга!

Последний звук замер на высокой ноте, и Данир, счастливо расхохотавшись, поймал её в объятия, впился губами в её губы. Когда оторвался, шепнул:

— Вот это сюрприз! Ты почему молчала, что танцуешь танат?

— Сама не знала…

Зал тем временем взорвался приветственными криками, а ещё всё вокруг стучало, хлопало и грохотало. Кажется, лишь теперь и случилось нечто, ради чего стоило затевать праздник.

Обняв, Данир отвёл её на место. Катя плеснула воды в чашку и выпила залпом. На неё обрушились звуки, запахи — даже холодная вода из кувшина пахла вкусной свежестью. Рёбрышки, те самые, хотя успели остыть, тоже пахли вкусно, даже вкуснее, чем остальные блюда — пахли перцем, чесноком и базиликом. Пользуясь тем, что мужчины разговаривали, Катя ухватила мясистый кусочек — да, это только для волков называлось костями, — и быстро с ним расправилась, нежное пряное мясо будто растаяло на языке.

Данир заметил, рассмеялся.

— Хорошо, прикажу отнести в нашу спальню, — и махнул кому-то, показывая на блюдо, — так вкусно, да? А мы сейчас точно сбежим. Побродим по замку, хочешь?

— Ты хочешь?

— Я всё хочу. И до рассвета ещё есть время.

Он взял Катю за руку, поцеловал её пальцы… принюхался, его ноздри затрепетали, а взгляд сверкнул гневом. Он взял кусок с блюда и поднёс к носу, и тихо ругнулся сквозь зубы.

— Моя, сколько ты съела? Только кусочек? Пойдем… — схватил её за талию и потащил прочь из зала.

«Прекрасное» завершение праздника: только что ты на гребне волны, а теперь ожидаешь промывания желудка. А магия где? А её — нельзя?..

— Это действительно ничча. Но айя Катерина съела мало, айт. Не смертельно. Небольшое недомогание возможно. Ты сам чувствуешь, айт, — лекарь айт Витуд, невысокий полный человек с повязкой надо лбом только что обнюхивал блюдо с рёбрышками, а теперь утешал Данира.

Перед этим Катю заставили раздеться до сорочки, лекарь рассматривал что-то у неё в глазах и слушал пульс, пощупал зачем-то ребра и помял живот. Взволнованная Турей притащила таз и кувшин с водой. Остальных, что пытались прорваться и быть полезными, Данир прогнал.

Данир был испуган и зол, он побледнел, даже посерел, и до хруста стискивал зубы.

— Противоядия может хватить, не обязательно… — лекарь с сочувствием посматривал на Катю. — Вот если бы айя съела много, к тому же до танца… Но вот, айт, — он подал Даниру стакан с каким-то снадобьем.

Тот понюхал содержимое и протянул Кате.

— Не будем откладывать.