Вечер пятницы во Французском квартале. Тулейниграет на своем поле завтра, затем в воскресенье играет «Сэйнтс», и шумныеболельщики валили тысячами, паркуясь где попало, создавая на улицах пробки иболтаясь буйными ватагами. Они подогревали себя из походных фляжек, впереполненных барах и веселились, устраивая дебоши и поднимая адский шум. Кдевяти внутренняя часть квартала была перекрыта.

Алиса поставила автомобиль на Пойдрас, совсемне там, где собиралась, и пришла с часовым опозданием в забитый устричный барна улице Сан-Петер в глубине квартала. Свободных мест не было. У стойки барастояла очередь. Она прошла в угол к сигаретному автомату и осмотрелась.Большинство присутствующих были студентами, приехавшими в город на игры.Официант подошел прямо к ней.

— Вы ищете особу женского пола? — спросил он.

Она заколебалась.

— Что ж, да.

Он указал в сторону бара:

— Там, за углом, первая комната справа, в нейесть несколько столиков. Я думаю, ваша подруга там.

Дарби сидела в крохотной кабинке, склонившисьнад бутылкой пива, в солнцезащитных очках и шляпе.

Алиса стиснула ее руку:

— Рада тебя видеть. — Она рассмотрела ееприческу и развеселилась.

Дарби сняла очки. Глаза были покрасневшими иусталыми.

— Я не знала, кому позвонить.

Алиса слушала, не понимая, что происходит, ине отводя взгляда от ее прически.

— Кто тебя стриг?

— Прекрасно, да? Чем-то похожа на панка, это,я думаю, поможет мне и наверняка произведет впечатление, когда я буду искатьсебе работу.

— Почему?

— Кто-то пытался убить меня. Я на примете укаких-то отвратительных типов. Мне кажется, они преследуют меня.

— Убить? Ты сказала «убить»? Кто бы мог этогохотеть, Дарби?

— Я точно не знаю. Как моя квартира?

Алиса отвела взгляд от ее волос и протянулараспечатку. Дарби изучила список. Все правильно. Это не сон и не ошибка. Бомбабыла подложена именно в ту машину, которая им была нужна. Руперт и «ковбой»должны были разделаться именно с ней. Искали ее. Они проникли в ее квартиру истерли из памяти компьютера то, что хотели стереть.

— Что насчет дискет?

— Нет ни одной. Скоросшиватели на кухонномстоле аккуратно сложены, но совершенно пусты. Все остальное, похоже, в порядке.Они выкрутили лампочку в ночнике, так что там полная темнота. Я проверила.Работает отлично. Они очень терпеливые люди.

— Что говорит миссис Чен?

— Она ничего не видела.

Дарби положила распечатку в карман.

— Алиса, послушай. Мне вдруг стало страшно.Тебя не должны видеть со мной. Нам не надо было встречаться.

— Кто эти люди?

— Я не знаю. Они убили Томаса и пытались убитьменя. Мне повезло, но теперь они ищут меня.

— Но почему, Дарби?

— Тебе лучше этого не знать, а мне неговорить. Чем больше ты знаешь, тем опаснее для тебя. Поверь мне, Алиса. Я немогу рассказать то, что знаю.

— Но я буду молчать. Клянусь.

— А что, если они заставят тебя говорить?

Алиса смотрела на подругу так, как будтоничего не произошло. Они были близки с самого начала учебы. Часами просиживаливместе на занятиях, делились конспектами, готовились к экзаменам, совместновыступали в учебных судах, сплетничали о мужчинах. Алиса, пожалуй, былаединственной из студенток, кто знал о ее отношениях с Каллаганом.

— Я хочу помочь, Дарби. Я не боюсь.

Дарби не притрагивалась к пиву, лишь медленнокрутила бутылку.

— Ладно, слушай. Я в ужасе. Я была там, когдаон погиб, Алиса. Земля содрогнулась. Его разнесло на кусочки, и я должна быларазделить его участь. Бомба предназначалась для меня.

— Тогда иди в полицию.

— Еще рано. Может быть, позднее. Я боюсь.Томас ходил в ФБР, а двумя днями позднее мы должны были умереть.

— Значит, ФБР охотится за тобой?

— Я так не думаю. Они начали вести разговоры,а кто-то очень внимательно прислушивался и услышал.

— Разговоры о чем?! Ну что ты, Дарби. Это жея. Твоя лучшая подруга. Перестань играть в эти игры.

Дарби сделала первый маленький глоток избутылки. Ее глаза избегали Алису. Она смотрела на стол.

— Алиса, пожалуйста. Дай мне время. Зачем мнеговорить тебе то, что может привести к твоей гибели. — Последовало долгоемолчание. — Если ты хочешь помочь, сходи завтра на панихиду. Внимательно завсем понаблюдай. Пусти слух, что я звонила тебе из Денвера, где остановилась утетушки, имени которой ты не знаешь, и что я решила пропустить этот семестр ивернуться назад весной. Убедись, что слух начал распространяться. Я думаю, чтокое-кто будет внимательно слушать.

— О’кей. В газете упоминалось о белой женщинена месте происшествия как о возможной обвиняемой или о ком-то в этом роде.

— Или о ком-то в этом роде. Я была там идолжна была стать жертвой. Газеты я читаю с лупой. Полиция не имеет никакихулик.

— О’кей, Дарби. Ты умнее меня. Ты умнеелюбого, кого я встречала. Так что же теперь нам делать?

— Прежде всего тебе надо уйти через заднююдверь. В конце зала есть белая дверь, там, где находится туалет. Она ведет вкладовку, затем на кухню, затем к черному ходу. Не останавливайся. Аллеявыходит на Ройял. Оглядывайся назад.

— Ты серьезно?

— Посмотри на эти волосы, Алиса. Стала бы яуродовать себя так, если бы это была игра?

— О’кей, о’кей. Что дальше?

— Завтра иди на панихиду, распусти слух, а япозвоню тебе через два дня.

— Где ты остановилась?

— И здесь и там. Я все время меняю места.

Алиса встала и, поцеловав ее в щеку, ушла.

Два часа Вереек нервно расхаживал по номеру,то собирая, то разбрасывая журналы, вызывая горничную, распаковывая вещи.Следующие два часа он сидел на кровати, потягивая теплое пиво, смотрел нателефон. Он будет сидеть так до полуночи, сказал он себе, а потом, хорошо, чтоже потом?