— Так что вы думаете? — спросил от Хутена.

— Нам привести ее сюда? — задал вопрос Хутен.

— Это будет не просто. Она может иметь оружиеи подстрелить кого-нибудь, — бросил Сванк.

— Она напуганный ребенок, — сказал Глински. —И к тому же гражданский человек, а не участник заговора. Мы не можемрасхаживать по округе и хватать гражданских лиц на тротуарах.

— Тогда она долго не протянет, — заметилСванк.

— Как вы будете ее брать? — спросил Глински.

— Есть два пути, — ответил Хутен. — Взять еена улице или пойти за ней в номер. Я смогу проникнуть в ее комнату за десятьминут, если пойду прямо сейчас. Это совсем не трудно. Она не профессионал.

Глински медленно ходил по комнате, и всесмотрели на него. Он взглянул на часы.

— Я не склонен к тому, чтобы брать ее. Давайтечаса четыре поспим и встретимся здесь в шесть тридцать. Утро вечера мудренее.Если вы сможете убедить меня в необходимости схватить ее, я приму такоерешение. О’кей?

Они послушно кивнули.

Вино сделало свое дело. Она задремала вкресле, затем перебралась на кровать и крепко уснула. Звонил телефон. Покрывалосвесилось на пол, а ноги лежали на подушках. Телефон надрывался, а глаза нераскрывались. Рассудок был погружен во тьму, но что-то сработало в подсознаниии подсказало, что звонит телефон.

Глаза открылись, но мало что видели. Солнцевзошло, свет горел, и она уставилась на телефон. Нет, она не просила будить еезвонком. Подумав секунду, она окончательно утвердилась в этом мнении. Звонилине для того, чтобы разбудить. Она села на край кровати и слушала звонки. Пятьзвонков, десять, пятнадцать, двадцать. Они не кончались. Если бы ошиблисьномером, то звонки бы прекратились после двадцати. Это была не ошибка. Рассудокначал проясняться, и она придвинулась к телефону. Кроме администратора или,может быть, его начальника, а также кроме гостиничной службы, ни одна живаядуша не знала о том, что она находится в этом номере. Она заказывала только едуи больше никуда не звонила.

Звонки прекратились. Хорошо, ошиблись номером.Она прошла в ванную, и телефон снова начал звонить. Она считала. Послечетырнадцатого звонка сняла трубку.

— Хелло.

— Дарби, это Гэвин Вереек. С вами все впорядке?

Она села на кровать.

— Как вы узнали номер?

— У нас есть способы. Послушайте…

— Подождите, Гэвин. Минутку. Дайте подумать.Кредитная карточка, правильно?

— Да. Кредитная карточка. Бумажный след. ЭтоФБР, Дарби. У нас есть способы. Это не трудно.

— Тогда они тоже смогут сделать это.

— Полагаю. Останавливайтесь в маленькихгостиницах и расплачивайтесь наличными.

В желудке у нее что-то сжалось, и ей пришлосьвытянуться на кровати. «Всего-навсего. Совсем не трудно. Бумажный след. Он могпривести к моей смерти».

— Дарби, вы слушаете?

— Да. — Она посмотрела на дверь, чтобыубедиться, что та закрыта на цепочку. — Да, я слушаю.

— Вы в надежном месте?

— Думаю, да.

— У меня есть кое-что. Завтра в три часа вуниверситетском городке состоится панихида, а затем будут похороны на городскомкладбище. Я говорил с его братом. Он просит, чтобы я прошел за гробом. Сегоднявечером я буду в Новом Орлеане. Я считаю, что нам надо встретиться.

— Зачем нам встречаться?

— Вы должны доверять мне, Дарби. Ваша жизньсейчас находится в опасности. Вы должны слушать меня.

— Что решили у вас?

— Что вы имеете в виду? — спросил после паузыГэвин.

— Что сказал директор?

— Я не разговаривал с ним.

— Я думаю, что вы, скажем так, его адвокат. Вчем дело, Гэвин?

— Мы не предпринимаем никаких действий внастоящий момент.

— А что вы имеете в виду под этим, Гэвин?Расскажите мне.

— Для этого нам и нужно встретиться. Я не хочуделать это по телефону.

— Телефон работает отлично, и это все, что вамнадо в данный момент. Поэтому давайте закончим с этим, Гэвин.

— Почему вы не хотите поверить мне? — Егоголос звучал обиженно.

— О’кей, я вешаю трубку. Мне не нравится это.Если вам известно, где я нахожусь, тогда, может быть, кто-то уже поджидает меняв холле.

— Это чушь, Дарби. Подумайте своей головой. Яузнал ваш телефон всего час назад, и первое, что я сделал, — это позвонил вам.Мы на вашей стороне, я клянусь.

Она задумалась: «В этом есть смысл, но онинашли меня так легко».

— Я слушаю. Вы не говорили с директором, ноФБР не предпринимает никаких действий. Почему?

— Я точно не знаю. Он вчера принял решениепрекратить расследование по делу о пеликанах и дал соответствующие указания.Это все, что я могу сказать.

— Это не много. Он знает о Томасе? Он знает,что я должна умереть, потому что написала это, и что через сорок восемь часовпосле того, как он отдал это вам, своему старому дружку по юридической школе,они, черт знает кто такие, попытались убить нас обоих? Он знает все это, Гэвин?

— Я не думаю.

— Это означает «нет», не так ли?

— Да, это означает «нет».

— О’кей, послушайте меня. Считаете ли вы, чтопричиной его убийства стало дело о пеликанах?

— Вероятно.

— Это означает «да», не так ли?

— Да.

— Благодарю. Если причиной убийства Томасастало дело, тогда мы знаем, кто убийцы. И если нам известны убийцы Томаса,тогда мы знаем, кто убил Розенберга и Джейнсена. Правильно?

Вереек заколебался.

— Скажите просто «да», черт возьми! — резкобросила Дарби.

— Я бы сказал «возможно».

— Отлично. «Возможно» означает «да» уадвокатов. Я знаю, это все, что вы можете сказать. Это очень даже возможно, темне менее вы говорите, что ФБР решило пренебречь моим маленьким подозрением.