Он, разумеется, преувеличивал. Никакое это было нехихиканье, а мягкие смешки, перемежающиеся легким приятным женским смехом.Грудной смех, поверхностный, порхающий, словно бабочка, смех на выдохе — разныеоттенки смеха.

— Обрати внимание, на этом диске нет гомерическогохохота, верно? — принялась рассуждать Майя.

— Да, никто не ржет, — согласился Стас.

— Значит, это не то, что «мешочки со смехом», которые вмагазине забавных подарков продают. Ты его развязываешь, он хохочет, и тыхохочешь вместе с ним. Здесь совсем другое… И этот узел. Такой же, как уСавиных, на ленте с ключом. Что бы это могло означать?

— Это тебе Сильвестр скажет, — с оттенком ревностив голосе сказал Стас. — Он у нас специалист по разгадыванию ребусов. А ятолько улики для него собираю. Не, следователь тоже может чего-то скумекать.Иной раз такие продвинутые версии выдает — аж дух у меня захватывает. Но покачто он в тупике.

— Знаешь, что нам необходимо выяснить? — спросилПоловцев у Майи, в очередной раз появившись в квартире Сильвестра. Голос онпонизил, поэтому девушка ответила ему шепотом:

— Что?

— Почему мы все это не продолжаем? — Он сделалзамысловатое движение руками и посмотрел на Майю пытливо.

— Что — это? — еще тише спросила она, сразудогадавшись, о чем речь.

— Ну… Мы целовались, разве нет? Это для тебя совсемничего не значит?

— Значит, — быстро ответила она. — Можешьпригласить меня на свидание. Правда, от Сильвестра Семеновича придется нашиотношения скрывать. Почему-то мне кажется, что он будет против.

— Почему-то мне тоже.

Они начали думать, когда смогут встретиться, и поняли, чтосначала придется закончить дело с утопленниками.

— Что это вы тут шушукаетесь? — спросил Сильвестр,появившись в коридоре совершенно неожиданно. Они не слышали, как он открылдверь комнаты, и одновременно вздрогнули.

— Я… рассказываю Стасу про Веру Витальевну.

— Разве она не уехала? — изумился Половцев. —Вы же говорили, что она больше с вами не живет.

— Ну да. Она живет в квартире напротив, — повелбровью Сильвестр. — У Чепукина.

— У Чепукина?! Шутите вы, что ли?

— Нет. Нашей тете Вере удалось приручить этолох-несское чудовище. Оно не только открыло ей дверь, но и впустило внутрь.Пока она находилась там, Чепукин не играл на баяне, не стучал деревянной ложкойпо батарее, не швырялся картошкой в котов и не обливал влюбленных из окнаовсяным киселем. И еще он перестал мусорить в подъезде. Соседи были в такомвосторге, что принялись умащивать тетю Веру, чтобы она задержалась. Потому чтотолько ей одной удалось с чудовищем поладить. Она говорит, что Чепукин увлексячтением любовных писем. В подъезде тишь да благодать.

— А ночует она где? — спросил Стас.

— У Чепукина, — хором ответили Сильвестр и Майя.

— Поразительная женщина. Какая выдержка! Кстати, у меняесть новости. Ты просил меня пообщаться с мужем нашей третьей жертвы, ВасилиемМатвейкиным. Так вот — я пообщался.

Сильвестр действительно просил. Исходил из того, что в вещахСавиных и Баландина им удалось обнаружить одни и те же предметы.

— «Смех Джоконды» Матвейкин отыскал довольно быстро, —продолжил Стас, устраиваясь на своей любимой кухонной табуретке. — Дискобнаружился в одной из сумочек погибшей. У нее их был миллион. Майя, у тебятоже миллион сумочек?

— Нет, она слишком привязчива для того, чтобы менятьодно на другое слишком часто, — ответил вместо своей помощницы Сильвестр.Тон его был холоден.

Стас был уверен, что в этих словах есть подтекст, но виду неподал.

— С узлом дело обстояло хуже, — продолжал он какни в чем не бывало. — Бедный Матвейкин перерыл весь дом.

— И все-таки нашел? — спросила Майя, которая тожечувствовала себя не в своей тарелке. — А где нашел?

— На любимом жакете Ольги Петровны. В петлицу онапродела красивую тесьму. Вот на ней и был завязан узел — точно такой же, какего родные братья у Савиных и Баландина. Ну? И что все это значит? —требовательно спросил Стас у Сильвестра.

— Если бы я знал, — ответил тот. — А я дажепредставить себе не могу, что все это значит. Если мы имеем дело с тремяубийствами, то почему нет никаких следов насилия на телах жертв? Если этосамоубийства — почему они совершались так странно? Человек в общественном местеили по дороге домой, прямо в подъезде, скидывает с себя всю одежду и бежиттопиться! Чушь какая-то. И какую роль играют все эти странные совпадения? Смех,записанный на диск и узлы, завязанные на разного рода веревках? И это у всехтрех погибших людей! Возможно, есть и еще что-то общее, чего мы не заметили…

— Не верю, что ты чего-нибудь не заметил, —подольстился Стас, опасаясь, что Сильвестр пронюхает про его зарождающийсяроман с Майей, вмешается и все испортит.

— Я чувствую, что чего-то не ухватил, — продолжалвслух переживать тот. — Что-то такое лежит на поверхности… Не знаю, какобъяснить.

— Может, вам отвлечься? — сочувственно спросилаМайя. — Кино посмотрите. Вам много новенького прислали. Ведь часто бывает,что какая-нибудь фраза или эпизод натолкнут на мысль, верно?

Сильвестр согласился. Однако ближайшие события показали, чтововсе не кино, а вполне жизненное происшествие вывело его на правильный путь. Апроизошло это вот как.

О том, что в сквере перед кинотеатром «Пушкинский»происходит какое-то безобразие, Половцев узнал из радиопереговоров коллег,дежуривших в этом районе, но сперва не обратил особого внимания — в столицеежечасно приключались истории не только криминальные, но и комические, а то ипросто идиотские. Но выслушав некоторые подробности, он мгновенно собрался и помчалсяк месту события. Сделать стремительный рывок его заставили два слова — «голый»и «фонтан». Это могло быть совпадением, а могло и путеводной ниточкой в трудноидущем расследовании.

Картина, представшая его взору, была загадочной иотвратительной одновременно. В сквере по всему его внутреннему периметру стоялаогромная толпа хохочущих и кричащих людей. Был ранний вечер, когда наПушкинской площади особенно много народа, возвращающегося с работы, спешащего вмагазины и просто прогуливающегося по центру. В это же время начиналисьнаиболее посещаемые сеансы в кино, так что такое стечение публики былообъяснимо. Однако не вполне объяснимо было то, из-за чего царило такоеоживление и веселье.

Пробившийся в первый ряд Стас, привычный ко всякимнепотребствам, был поражен открывшейся картиной. Вокруг фонтана огромными, ноплавными, почти балетными прыжками скакал неизвестный мужчина, чье голое телопокрывали лишь густые черные волосы, да и то не везде. Зато к спине обнаженногопрыгуна были прикреплены сделанные то ли из материи, то ли из бумаги крылья.Крылья имели размах метра два и сильно шуршали во время коротких перелетов.Кроме того, на его голой талии находился черный брючный ремень, к которому былапривязана веревка. На веревке свободно болтался и бился о тощие волосатые ногимужчины большой целлулоидный пупс.