– Я считал, что мы сами затеем с Тогоевым игру, раз ужк нам в руки попала такая карта… Смотри-ка, каламбур получился.

– Нет, мой опрометчивый друг, мы с тобой никаких игрзатевать не будем, – покачал головой Илюшин. – Олег Борисович насраздавит, как букашек. Я не готов удирать от нашего вспыльчивого заказчика,отстреливаться и лежать в окопах. Окопы – это не для меня. Нет, все должно бытьсделано цивилизованно!

– Что значит «цивилизованно»? – нахмурился Бабкин,прогоняя вновь всплывшее воспоминание о чпоканье за спиной в холодном подъезде.

– «Цивилизованно» – значит чужими руками. Мы говорили опротивниках… Протяни, пожалуйста, руку за моим телефоном. Там есть номернекоего Перигорского Игоря Васильевича. Помнишь такого? По-моему, пора ему онас напомнить.

Стол был завален бумагами. Интервью, небольшие заметки,статьи… Их накопилось много, но большинство журналистов цитировали друг друга,попутно копируя куски из пресс-релиза издательства, либо задавали одни и те жевопросы, на которые получали одинаковые ответы. Листы, распечатанные Ковригиным– он терпеть не мог читать текст с компьютера, – один за другим отправлялисьв мусорную корзину.

– Халтурщики!

Ковригин в сердцах стукнул кулаком по столешнице, и лампа,мигнув, выключилась, будто испугалась. Комната погрузилась в полумрак, вкотором белела кипа бумаги на столе и синевато светился компьютерный монитор.

Кряхтя, Василий поднялся, нашел на кухне запасную лампочку ивернулся. На ощупь, обжигая пальцы разогревшимся стеклом, вывинтил перегоревшуюлампу из патрона, отложил ее в сторону, вкрутил новую… И уселся, мрачный,подперев подбородок ладонью и щурясь от яркого света.

Он бродит в потемках. Придумал себе идею фикс, вцепился внее, как бродячий пес в штанину прохожего, и не отпускает. А прохожий-то –призрачный! И не штаны он треплет, а гнилой капустный лист, воняющий прямо подего чутким собачьим носом. Он, Василий Ковригин, обманул самого себя, выдалнатужную фантазию за реальную возможность, а все почему? Потому что упустилЛенку, идиот. И не может смириться с этим, все ищет, чем бы оправдаться, а самприкрывается заботой о ней, чтобы, упаси бог, не признаться самому себе –профукал ты жизнь свою и свой единственный шанс профукал. Так и останешьсяодиночкой. Нет, ничего плохого, конечно: легкая холостяцкая жизнь безобязательств всегда ему нравилась. Но раньше у него был шанс попробовать что-тодругое – теперь этого шанса не осталось.

Задумавшись, поедая самого себя, Василий почти машинальнопротянул руку к пачке статей. Пальцы вытащили из-под десятка распечатанныхлистов самый нижний, и буквально с первых строк Ковригин понял, что наконец-тоему повезло!

Разговор журналиста с писательницей Дубровиной сразу началсяс выяснения вопроса о том, выдумывает ли она своих героев или списывает их с«живых людей». Это было стандартно – каждый интервьюер считал своим долгомспросить об этом, – но журналист оказался настойчивее своих коллег ипопросил привести примеры. «Героем моих книг может стать любой, – читалВасилий ответ Лены, – например, в моем доме живет очаровательная девушка,которая каждое утро катается на роликовых коньках в соседнем парке. Япозаимствовала у нее внешность для своей героини Эльзы. Эльза живая, подвижная,и мне легче было описывать ее характер, когда практически перед глазаминаходился такой энергичный, жизнерадостный прообраз».

Эльза Гири, героиня книги «Логово волчицы», находилась всписке Ковригина, который он с черным юмором назвал «перечнем калек». Онзаписал напротив ее фамилии все, что узнал о прототипе, и отложил список всторону. Пора было двигаться дальше.

Героев было много. Словно идя по дну мутного пруда сбреднем, Вася выискивал любые упоминания о ком-то из них, искал параллели,представлял, в каком образе Лена могла перенести в свою книгу того или иногоперсонажа. Иногда ему казалось, что он почти уловил ход ее мысли, влез вписательскую шкуру и смотрит на мир изнутри ее глазами.

Но каждый раз это оказывалась иллюзией.

– Только факты, – бормотал Ковригин, борясь сзевотой. – Только факты, вашу мать!

У него не было ничего, кроме неосознанного подозрения,связанного со схожестью литературной и реальной судьбы встреченного ими бывшеготренера. Но Василий искал подтверждение своей теории с таким упорством, какбудто от этого зависела жизнь – его или Лены Дубровиной. Правда, он полагал,что второе верно: от результатов его поисков действительно многое моглоизмениться в ее жизни.

И в конце концов он нашел. У него ушли сутки на то, чтобы вразных источниках разыскать и сопоставить между собой скудные крохи информации.И улов на первый взгляд был ничтожно мал – один, всего один персонаж… Лишьодин, о котором достоверно можно было сказать, что именно с него списалаДубровина свою героиню.

А всего их получалось трое.

Старый Николай Евсеич – Иван Трофимович из «Небесногоколодца».

Девушка, о которой он прочел в интервью, – Эльза Гирииз «Логова волчицы».

Учительница из школы, в которой когда-то училась самаЛена, – Вера Алексеевна из «Кошачьего глаза».

Каждый из них был в его «перечне калек». В романах Лены ИванТрофимович разбился при падении с лошади; Эльза находилась на судне,врезавшемся в скалы, и спаслась, но осталась калекой на всю жизнь; учительницапогибла, попав под поезд.

– Завтра, – пообещал им Василий, неудержимо зеваяи ощущая себя так, словно не спал несколько дней. – Завтра выясним, что свами случилось здесь, на нашей стороне.

На нашей стороне, повторил он, засыпая. Понять бы еще, чьяэто – наша?

На следующий день он начал действовать. Задача казалась емунесложной: узнать номер школы, в которой училась Лена, было парой пустяков.«Если бы еще не отвлекаться на работу, дело пошло бы куда быстрее», –невесело пошутил он.

Но день складывался для Василия неплохо. После обеда онсъездил в школу и, поговорив с секретарем – пожилой аккуратной девой, во времяразговора без конца поправлявшей вязаную брошь на блузке, – получил списокучителей, работавших в школе в те годы, когда там училась Лена. Сказать, ктоименно преподавал в классе Дубровиной, секретарь не смогла, но Василию это и нетребовалось: он вспомнил, что у него сохранился телефон парня, которогокогда-то на вечеринке бог знает у кого Лена представила ему как своего бывшегоодноклассника. Одноклассник был таким же разгильдяем, как сам Ковригин, и,помнится, тогда они неплохо провели время, смывшись с вечеринки и напившись водном из баров на Полянке.

Ковригин позвонил парню, напомнил о себе и вскоре получилвсе требуемые сведения.

– Вася, а это тебе зачем? – под конец разговораспросил одноклассник. – Что, статью о Ленке хочешь написать?

– Вроде того, – отшутился Ковригин.