class="p1">— Ну… и не доверяй. Мне всё равно.

— Серьёзно? Так как я могу согласиться хоть на что-то, если ожидаю от вас удара в спину? Думаю, вполне разумным будет держаться от вас подальше.

— Ладно. А если я скажу, что покушение было совершено без моего ведома?

Я начинаю смеяться:

— Ага, а я в таком случае папа римский. Мне кажется, всё это большой розыгрыш. Всё, что вы мне сейчас говорите. Только я пока не понимаю, в чём прикол. Давайте, скажите скорее, что вам нужно и вернёмся к своим делам. Правда, у меня очень ответственный момент сейчас.

— Хорошо. Мне надо, чтобы ты поработал на меня.

— Я уже на Злобина работаю, и вам это известно, насколько я знаю. Я же не Труффальдино из Бергамо, чтобы двух господ обслуживать, правда ведь?

— Я с ним договорюсь.

— Вы уже Еву у него отжали, теперь меня хотите? И зачем я вам понадобился?

— Как раз, чтобы Еву заменить. Она уезжает, а мне нужен человек, который сможет вывезти бриллианты за кордон.

— Бриллианты? — спрашиваю я, глядя на него, как на умалишённого. — За кордон? Вы что-то знаете, чего я не знаю? Или бредите? Или пытаетесь выманить и там, вдали от лишних взглядов кокнуть, доведя начатое до конца?

— Да, знаю, — пожимает он плечами. — То, чего ты не знаешь.

— И? — поднимаю я брови.

— Ты поедешь с правительственной делегацией и тебя не будут шмонать.

— Правда? И кто, кроме вас об этом знает? Фармазоны всей страны? С какого будуна они пойдут ко мне за услугой?

— С какого будуна? — злым шёпотом переспрашивает Кухарчук. — А с такого, что ты мне операцию сорвал! Ты завалил моего скупщика и его крышу!

— Ошибочка! Скупщик ваш нагнул моего товарища…

— Цеткин тебе не товарищ, не надо мне мозги сношать.

— А скупщика завалил не я, а ваши собственные бойцы. Так что какие ко мне претензии? Тем более, Ева осталась в игре.

— Ева уезжает, а цепь обрывается. Теперь надо строить новую. Подходящего иностранца прямо сейчас у меня нет, а вопрос надо решить срочно. Поэтому придётся пользоваться тобой. Так что…

— Странно немного, то хотели устранить, а то вдруг решили вовлечь в операцию. Вовлечь и устранить?

— Устранить хотели мои… парни… В общем, сам не дурак, должен понимать, хотели подстраховаться. Но я тебе говорю, это в прошлом. С ними мы вопрос решили. Они уже на другом направлении работают, чтобы не проводить официальных действий… Это сейчас никому не надо, тебе — в первую очередь.

Сейчас не надо, а потом может и понадобиться кому-нибудь. Я правильно понимаю?

— Егор! — кричит из-за стола Рыбкин. — Тащи своего друга сюда! Чё вы там стоите на сухую?

— Сейчас, дядя Гена, мы заканчиваем уже, — отвечаю я и добавляю, повернувшись к Кухарчуку. — А Злобин в курсе ваших далеко идущих планов?

— Нет пока. Но это не важно, я поставлю его перед фактом и всё. Смотри, ты скоро поедешь на Кубу. Тебя уже включили в состав делегации.

— Ого! На Кубу? И что, там есть покупатели на бриллианты? На Острове свободы? Довольно странно. Это наверное кубинские капиталисты и акулы теневого бизнеса, так что ли? Или американские шпионы? А, кстати, кого ещё в делегацию включили? Можно невесту мою туда же добавить?

— На Кубе у тебя никаких заданий не будет. Просто все увидят, что ты выездной и ездить будешь не как турист, а как представитель государства в составе правительственной делегации.

— А где будут задания?

— В Германии и Франции.

— О, да у меня целое турне намечается, как я вижу.

— Турне не турне, но несколько поездок мы тебе устроим в рамках этой операции.

— Погодите, так вы хотите здесь негодяев поймать или чтобы я действительно ценности вывозил? Контрабандистом работать я не согласен.

— Почему это? — хмыкает он. — На все остальные дела ты согласен, а тут что, совесть взыграла?

— На какие это остальные?

— На такие. Так что? Сотрудничаем или хочешь говорить про остальные дела?

— Слушайте, идите вы знаете куда с подобными угрозами…

— Ну хорошо, — говорит он после длительной паузы, во время которой его желваки носятся, как сумасшедшие. — Неправильно выразился. Вывозить ничего не придётся. Будешь имитировать.

— Извинения приняты, — киваю я. — То есть ценности будут изыматься на границе? А меня куда после этого?

— Не будет ничего изыматься. Там не так всё. Я тебе потом объясню. Тебе ничего не угрожает. — Он поджимает губы и смотрит вопросительно. — Так каков ответ? Просто… э-э-э… Назарова ты знаешь, ещё там… кое-какие факторы. Можешь помочь в общем.

Подставить Лимончика? Вернее, ускорить его падение. Или попросту его уконтрапупить?

— Не знаю, — качаю я головой. — Подумать надо. Условия непонятны. Что будет если откажусь, а что — если соглашусь.

— Ничего не будет, — щурится он. — Ладно, подумай. Завтра утром сообщишь. Я позвоню. Ты когда в Москву собираешься?

— Да хотел подольше вдали от вас побыть, — усмехаюсь я.

— Завтра утром позвоню, — повторяет он и, кивнув, направляется к выходу.

Гад, весь праздник мне нарушил. Ладно. Возвращаюсь к столу.

— Добрый человек! — возмущается Гена, — Слышь, как тебя, Петрович! Иди пригуби за дочку мою!

Но Кухарчук выходит, не оглядываясь.

Белла провожает майора настороженным взглядом. Она поглядывает и на меня, но быстро отводит взгляд, когда я смотрю в её сторону. Я киваю Алику и он выходит из зала, чтобы проверить, что там творится.

В охране из ментов нет никакого толка. Вернее, от блатных может толк и есть, а вот от КГБ защиты точно не будет.

— Давай, заканчивай! — требует от меня будущий тесть, уже изрядно взбудораженный алкоголем.

— Наташ! — улыбаюсь я. — С днём рождения!

Я притягиваю её к себе и целую на глазах у изумлённой публики. Раздаются различные возгласы и жидкие аплодисменты.

— А чтобы увидеть мой подарок, нам придётся выйти из ресторана и проехать на экскурсионном автобусе.

— Ты экскурсию что ли даришь? — изумляется Геннадий и все, кроме Беллы, выглядят тоже весьма удивлёнными.

Наташка, конечно, понимает, неспроста это, но заинтригованной от этого быть не перестаёт. Возвращается Алик и кивает, подтверждая, что всё спокойно и всё в порядке.

Мы выходим из ресторана и грузимся в красно-белый «ЛАЗ» с покатой обтекаемой кормой и удивлённой круглоглазой мордахой.

— Чего он хотел? — тихо спрашивает Белла, заметно волнуясь.

— Это не по местным делам, — успокаиваю её я. — Просто я от него как бы сбежал, а он примчался показать, что от него не скрыться.

Она кивает и, подойдя к водителю, берёт в руки микрофон.

— Ехать недалеко, — улыбается он. — Просто после праздничного стола пешком было бы чересчур утомительно. Тем более, нужно в горку подняться.

Мы выезжаем и в сопровождении двух милицейских машин едем на место. Нескромно, зато с защитой. Приезжаем на самый край Просторной улицы и останавливаемся. Выходим из автобуса и оказываемся среди редких кривых сосен. Но зато отсюда открывается чудесный вид на бескрайнее море.

Это самый край города, его южная часть. За нами только ели и ничего, кроме елей. Мы находимся на возвышенной части берега, охватывающей живописную Голубую бухту справа. Саму бухту отсюда не видно, да и ладно. Зато видно зелень и море. А если спуститься вниз по крутой высокой лестнице, окажешься на небольшом диком пляже.

— Вот, — говорю я, подходя к огороженному строительному участку — Здесь будет частный дом. Площадь сто двадцать квадратов. Земельный участок шесть соток. Немного, конечно, но посмотрите, какое место. Здесь невероятный вид, природа, спокойствие и тишина. Дом будет со всеми удобствами, с водопроводом и канализацией. Прекрасное место. Как вам, нравится?

— Нравится, — вразнобой отвечают все.

— Наташ, а тебе нравится? — спрашиваю я.

Она не отвечает и лишь кивает, ошеломлённая догадкой. Не дурочка, сообразила ведь уже.

— Ну и хорошо, — улыбаюсь я. — Потому что это и есть мой подарок. Дом не огромный, но нам с тобой хватит, я думаю. Если пустишь, конечно.

— Ничего себе не огромный! — возмущается Гена. — Целых сто двадцать квадратов. Мы все в нём жить сможем!

Думаю, родных разрывает на части от любопытства, но при Белле они держатся. Хотя, стоит ей уйти за горизонт, начнут терзать вопросами.

— Нам разрешили построить здесь несколько домов, по утверждённому проекту. — поясняет Белла. — И один из участков горисполком решил выделить Егору. Вернее, Наталье.

Ну а как не решить, если в нелегальном аукционе я оказался победителем? В соседях у нас будут местный цеховик, начальник ОБХСС, рыночный торговец, жена сына председателя горисполкома и ещё парочка уважаемых и достойных людей. Один дом принадлежит Белле. Не напрямую ей, а подставному лицу.

Идея была моей. Никто сначала не решался, да и расходов было