– И раз! И два!.. Дружно!

– Не накликать бы на оседлых беды, если мы божка здешнего тронем, – говорил сотник.

– И раз! И два!.. Дружно!

– Кто-то ведь это тёмное страхомордище тут поставил, но в общину с горы не спускался. Как увидят, что их капище разорили, так пойдут людям мстить.

– И раз! И два!.. Дружно!

Идол качался, скрипел, терял бусы и бляшки, но только слегка накренился в промёрзшей земле. Верёвки натянулись струной. Ратники с мрачным упорством тащили безглазого старика вниз.

– Община под охраной Монастыря. Кто её тронет, тот против Бога пойдёт, – ответила Женя. – И никаких язычников на нашей крещённой земле не будет. Кто начнёт всебожие у нас проповедовать, того мы изловим, накажем и обратно в Поднебесье отправим.

Вдруг под идолом что-то треснуло, столб покачнулся и накренился вслед за верёвками. Ратники едва успели отойти в сторону. Идол упал и покатился по склону горы, ударился боком о камень и застыл лицом вниз.

– Отвяжите верёвки, – велела Женя. – Отцу Никону нужно сказать, чтобы поставили путевой крест и освятили вершину. Пусть знают, что эта земля христиан и нас Бог защищает.

Она повернулась к пещере и вдруг обмерла: у входа стоял человек в металлической маске с двумя пробоинами для глаз и красными рисунками вокруг носа и рта. Голые руки дикаря прижимали к лохматой шкуре её рюкзак, забытый внутри пещеры.

– Стой… – обронила она, видя, как дикарь медленно отступает в пещеру.

– Стой! – во весь голос вскрикнула Женя и бросилась за дикарём. Данила оглянулся на крик и побежал следом. Ратники как раз отвязывали верёвки, но схватились за оружие и поспешили за ними.

Дикарь успел заскочить вглубь пещеры. Женя забежала за ним и заметила, как он протискивается в трещину в стене, через которую, видимо, и пробрался. Недолго думая, она полезла следом.

– Женька, стой, куда! – эхом долетел крик Данилы. Женя выбралась в галерею природных пещер. Каменные тоннели вели в глубину Вороньей Горы. Впереди мелькнула гибкая тень. Женя вытащила из кобуры пистолет с подствольным фонариком. Узкий луч света запрыгал по сухой траве на полу. Чем дальше она отбегала от входа, тем тяжелее и удушливее воняло травой и падалью. В пещерах оказалось тепло, словно что-то подогревало воздух. Под ногами мелькнул мелкий зверёк. Женя успела заметить голый хвост и серую крысиную спину и вздрогнула.

Дикарь знал тоннели и обязательно сбежит с рюкзаком, если ждать остальных, разве что в темноте без фонарика он споткнётся и остановится. И Женя бежала, не слушая криков Данилы, ведь в конце концов не заметила у дикаря никакого оружия.

Луч фонаря блестел на покрытых сыростью стенах. В свитере и бронежилете она порядком вспотела. Спуск разделился, пришлось пойти наугад. Жене казалось, она успела заметить куда юркнул дикарь.

В луче фонаря промелькнула лохматая шуба. Женя больше не окликала. Стук ботинок глушила гнилая трава и тесные стены. Больше всего Женя боялась провалиться в трещину или что из-за поворота на неё нападут дикари. Вдруг до слуха долетело журчание. Она удивилась, оказывается в горе есть источник, и пошла на звук воды.

Женя старалась держать пистолет, как учили отец и Данила: слегка согнув локти и глядя поверх прицела. Если на неё нападут или захотят вырвать оружие, то надо стрелять. Но в человека она никогда не стреляла и убивать никого за рюкзак не хотела. Пусть дикарь бросит сам, пусть его надоумит Господь, даже если дикарь не знает Его от рождения.

Женя спускалась всё глубже и глубже в недра горы, тоннели всё не кончались. На щербатых стенах она увидела знакомые отпечатки ладоней и человеческие фигурки. В другое время она непременно бы остановилась и хорошенько рассмотрела наскальную живопись, но, следуя с поднятым пистолетом, только бегло отметила, что пещеры хорошо обжиты. Здесь хватало места, чтобы согреться целому племени, есть вода, можно охотиться на ворон, добывать из гнёзд яйца или ловить грызунов. Такое тепло во времена Долгих Зим стоило многого.

Запах тлена усилился, тошнотворная вонь гниющего мяса перехватила дыхание, горло сжало от тошноты. Женя остановилась и натянула платок на лицо. В тот же миг из-за угла выглянула металлическая маска, словно бы проверяя, отчего не слышно погони. Рюкзак по-прежнему был в руках дикаря.

– Стой! – окрикнула Женя и вскинула пистолет, но дикарь немедленно юркнул обратно. Женя бросилась за ним по тоннелю, но запнулась о что-то мягкое и плюхнулась вниз. Дощатая крышка с хрустом сломалось, лицо обдало смрадной вонью. В падении Женя увидела, что к ней кто-то бежит. Она рухнула на спину, неловко выставила руку и трижды выстрелила во мрак. Уши заложило от грохота. Пули угодили в подбегающего и отбросили его к стене, но он снова напал. Женя выстрелила ещё раз, силуэт отклонился и вновь качнулся навстречу – нет, это не человек: перед Женей болтался обезглавленный труп, подвешенный за ноги на крюке. У тела отсечены руки и вспорот живот, в груди зияют дыры от пуль. Женя упала на кучу гниющих объедков.

– Господи-Боже! – вымолвила она через силу. Расчленённое тело раскачивалось перед ней, повсюду желтели кости. Внутри горы прятались настоящие людоеды. Женя твёрже схватила трясущийся пистолет. – Не убоюсь я зла… дай пути мне к спасению, сохрани и не оставь меня в испытаниях…

Между груд рёбер и черепов фонарь выхватил белый блестящий шар. Женя успокоилась, ведь ратники уже на подходе. Она осторожно приподнялась и подкралась по хрустящим костям к белому шару. Перед ней лежал лётный шлем с рисунком из двух расправленных крыльев. На затылке остался