Должно понимать, что более прочего, оно любит толпу, которую легко разъярить, словно раненого зверя, принудив в одно мгновение позабыть доброту и сострадание.

Уподобляясь жидкому тягучему меду, Зло стекает с позолоченных вершин в низкие места: недаром в бедных кварталах, где человек быстро скатывается на дно жизни, оно, имея почти неограниченную власть, липнет к каждому, кого коснется, и к тем, кто сами, вольно или нечаянно, дотронутся до него.

Даже человек истинно добрый и безупречный рано или поздно не устоит перед нападками Зла, которое вторгается не тотчас, а постепенно и скрытно.

Того, кто осмелится проявить стойкость духа и воспротивиться Злу, оно или убивает, или вытесняет как можно дальше – за свои пределы – подобно реке, что исторгает из глубин и уносит прочь маленькую щепку.

В пути ее швыряет на перекатах и может затянуть опасный водоворот, равно как и непокорного Злу, бегущего без оглядки, преследуют многочисленные напасти. Долгие скитания в поисках хотя бы временного убежища нередко приводят страдальца к гибели.

Для него действительно волнующим становится вопрос: а возможно ли побороть Зло и как?

Задумайтесь, по силам ли человеку одолеть солнечный свет? Если утаиться в тёмном подвале, он все равно будет литься на землю: алый утром и багровый по завершении дня…»

– Хватит! – взмолилась Виола. – Это слишком тяжело для моего понимания.

– Что тут непонятного? – искренне удивилась Канна.

– Зло. Добро. День. Ночь. В твоём возрасте следует читать о любви, о подвигах прекрасных юношей, а не это занудное брюзжание.

– Руф пишет очень интересно. Про Восьмиглазого бога и про то, что никакого царства Мерта на существует.

– Как не существует? – удивилась Виола. – Всем известно, что легендарные герои спускались в загробный мир и бились там с жестокими демонами.

– Руф говорил с человеком, который нашëл вход в это царство, спустился туда и вернулся назад. Он рассказал, что не видел ни демонов, ни Мерта. Там были пауки, тысячи тысяч пауков, и Восьмиглазый Бог, пожелавший открыть людям истину.

– Где же тот волшебный вход?

– Не веришь? – насупилась Канна. – В Афарии. Руф подробно нарисовал карту. Он советник при императоре Клавдии. Очень уважаемый человек.

– Ясно.

– Дядя Ливий тоже посмеялся надо мной.

– Я не смеялась, – примирительно сказала Виола.

– Ты ведь не хочешь за него замуж?

– Почему ты так решила?

– Восьмиглазый Бог сказал нам: «Пусть всякий юноша и всякая девушка идут вместе лишь по взаимному согласию и любви!» Он против имущественных и политических браков.

– Ливий уже выбрал тебе жениха, – догадалась Виола.

– Скоро я уйду от него и стану жрицей Восьмиглазого. Ты будешь навещать меня в храме?

– Да, конечно, моя дорогая.

– Благодарю, – Канна протянула ей руку. – Надеюсь, Оракул предскажет счастливую и весëлую свадьбу.

– Я тоже на это надеюсь.

Хижина провидца оказалась небольшой пещерой, выдолбленной в серой скалистой породе.

Рабыни поставили возле входа корзины с дарами.

Виола робко шагнула внутрь и увидела слепого старика, раскладывающего на камнях птичьи кости.

– Ты чуть не опоздала, – скрипучим голосом произнëс Оракул.

– Я…

– Свадьба, – перебил старик. – Желаешь послушать про свадьбу… Я вижу. Вижу…

Он помолчал, скребя пальцами по вытянутому подбородку, и наконец заявил:

– Вижу свадьбу белую. Много птиц в небе и цветов под ногами. Вижу свадьбу золотую. Медные трубы возвестят о ней в каждом городе и в каждой деревне. Вижу свадьбу красную. Тысячи мечей, устремлëнных вверх. Тысячи славящих твоë имя. Это всë, что я вижу. Теперь уходи.

Виола испуганно выскочила из пещеры, бегом кинулась к лектике.

– Что сказал Оракул? – взволнованно поинтересовалась Канна.

Бледная девушка вцепилась в еë пальцы:

– Не знаю. Это было страшно.

– Ты не запомнила?

– Запомнила. Какие-то птицы, цветы, мечи и трубы…

– Значит, свадьба состоится. Всë хорошо. Успокойся.

Виола замахала руками перед лицом, стараясь глотнуть прохладного свежего воздуха:

– Ещё он сказал, что тысячи станут прославлять моë имя.

– Здорово! Тебя ждут почëт и слава. Оракул никогда не ошибается.

– Ох, мне бы собраться с мыслями… Очень странное предсказание…

– Хорошее предсказание. Тебе нужно развеяться, восстановить душевные силы.

– Только не говори, что зовëшь меня в паучий храм!

– Нет, есть в городе одно местечко. Уверена, тебе понравится…

– Какое?

– Знаменитые силладские термы.

В послеполуденные часы у женской термы было немноголюдно.

Виола отбросила занавеску и с интересом разглядывала длинное здание, предназначавшееся для омовений и отдыха.

– Тебе обязательно понравится, – улыбнулась Канна. – Там есть зал с уникальной пенной купелью. Кажется, словно ныряешь в облаках!

– Звучит чудесно!

– Пока ты отдыхаешь, я загляну в гости к подруге. Она живëт на соседней улице.

– Хорошо, увидимся позже.

Виола позвала с собой дюжину рабынь.

Весëлой толпой девушки устремились к термам, предвкушая множество разнообразных развлечений.

Внезапно Йина остановилась, что-то шепнула другой невольнице, та передала третьей, и служанки громко прыснули.

– Над чем вы хихикаете? Расскажите мне! – с улыбкой потребовала Виола.

– Госпожа!

– Хозяйка!

– Там!

– За кипарисом!

– Да что там? – не выдержала дочь Макрина.

– Прячется Нереус…

– Быть этого не может! – возмутилась Виола.

– Я узнала его! – гордо заявила Йина. – Прячется в тени!

– Что он тут забыл? – спросила еë подруга.

– Может, и господин Мэйо здесь?!

– Подглядывает!

– Вот бесстыдники!

– Точно подглядывают!

Виола прищурилась и мстительно сказала:

– Сейчас узнаем! Ловите, девочки! Хватайте, распутника!

С визгом молодые охотницы побежали в кипарисовую аллею.

Услышав приближающихся рабынь, геллиец заметался в зарослях, но отступать было некуда.