разговор, но Чернов не унимался.

— Не назови я имя, Татьяна пошла бы ва-банк и навредила нам с тобой куда серьезней, чем Яну. Он в таком состоянии и не понимает, что происходит. Может, даже радуется… А в моем мире с нарушителями правил не церемонятся.

— Зачем же ты их нарушал?

— Из-за тебя.

Я едва сдержалась, чтобы не потянуться к нему и, схватив за плечи, не встряхнуть как следует. Вставив на место мозги и пробудив совесть, если она у него водилась.

— Нам не открыть дверь без Татьяны. У меня только половина ключа, а вторая всегда у связного. Так нет соблазна.

Я сделала глубокий вдох, затем другой, стараясь привести чувства в порядок.

— Плевать.

— Ты хочешь оставить все, как есть?

Конечно, о таком я и не думала. Текущее положение дел меня категорически не устраивало.

— Другого способа точно нет?

— Без машины — нет.

— Но как Татьяна смогла ее уничтожить? — спросила я, почувствовав, что злость немного отступила, и желание придушить Чернова стало вполне терпимым и контролируемым. — Ты ведь сказал, что она не могла к ней прикоснуться?

— Не знаю.

Мы замолчали, и тишина вокруг словно затрещала от напряжения.

И все же просто хлопнуть дверью и уйти я не могла: помочь Яну без опыта и знаний будет слишком сложно, значит нужно сыграть по черновским правилам: проявить дружелюбие и изобразить всепрощение, чтобы узнать необходимое и выгрести на безопасном берегу.

— Мне стоило придумать план получше, прежде чем идти против связного, прости. Не хотел, чтобы Владимиров пострадал…

— Две минуты назад ты говорил, что ему ничего не угрожает.

— Я не могу быть уверен на сто процентов, пока не понимаю, зачем он Татьяне, — с нажимом сказал Иван. — Это всего лишь предположения, которые мы не сможем проверить, пока не столкнемся с ней лицом к лицу.

— Пожалуй. И как нам быть? — спросила я, готовая пойти на все, чтобы вернуть Яна назад.

— Попробуем разыграть карты в свою пользу.

Я, словно Золушка, явилась на праздник последней.

В столовой — единственном помещении, подходящем для танцев размером и антуражем — раздвинули столы, погасили верхний свет и развесили огоньки под высоким сводчатым потолком. А еще поставили настоящую елку, пахнущую свежо и горько, и разбросали по полу конфетти.

Вышло даже красиво.

Чернов, облаченный в стильный синий костюм без галстука, ждал у стола с закусками, мирно беседуя с Аникой и бросая встревоженные взгляды на дверь.

Ждал меня или Татьяну? Боялся, что сбегу, оставив его с проблемами один на один?

Если бы дело касалось только нас двоих, так бы я и поступила. Не задумываясь и не жалея ни о чем.

Но был еще Ян.

Самый ценный элемент сложного узора из всех.

— Отлично выглядишь, — похвалила я Ивана, и тот, впервые на моей памяти, смутился. Будь обстоятельства и он сам другими, я посчитала бы это милым. — Правда, Аника?

Аника, едва не выронив стаканчик с горячим глинтвейном, в панике посмотрела сначала на Ивана, потом на меня. И с жаром кивнула:

— Конечно.

Чернов устало прикрыл глаза и отхлебнул из своего стаканчика. Я искренне понадеялась, что не алкоголь.

— Хм, спасибо.

Совсем растерявшись, Аника, пробормотав что-то неразборчивое, быстро оставила нас вдвоем.

— Да ты профессиональный похититель Рождества, — хмыкнул Чернов, проводив старосту взглядом, значение которого я не разобрала. — Мне показалось, или это была ревность?

— Тебе показалось, разумеется, — отмахнулась я, а потом, расхрабрившись, подошла ближе и убрала праздничную ленточку, упавшую ему на плечо.

Перехватив мою руку и удержав в своей на несколько бесконечно долгих секунд, Чернов наконец меня отпустил и рассмеялся. Его смех, как и в прошлый раз, привел в замешательство. Скорее приятное, чем нет.

— Впечатляет. Засмейся ты так раньше…

— Влюбилась бы в меня вместо Владимирова?

— Не думаю, — честно призналась я.

— Ненавидишь меня?

Поколебавшись, я решила ответить честно:

— Ненавидеть сложнее, чем кажется. У меня это плохо выходит.

Если бы он не вел себя, как сумасшедший, помешанный на идеи судьбы, не отдал парня, что мне нравился, на растерзание ведьме — может быть мы стали бы друзьями.

Или нет.

— Жаль. Мне было бы проще.

— Считай, это моя маленькая месть.

Улыбка Чернова вдруг показалась грустной. Крупный перстень на его указательном пальце блеснул недобрым светом.

— Если учесть все обстоятельства — справедливая расплата.

— Я — сама справедливость, — от чего-то оставаться серьезной перед делом, способным изменить слишком многое, никак не получалось.

— Мне правда жаль, что все сложилось так. Может быть, когда петля раскроется и мы вернемся на свои места… Ты дашь мне разрешение попробовать еще раз?

Праздничная елка вспыхнула огнями, словно кто-то включил маленькое комнатное солнце. Театральная группа из студентов старших курсов вовлекла всех в шумный хоровод. Я засмотрелась на красоту вокруг и так ничего и не ответила.

Татьяна вошла в зал, держа Яна под руку, словно тот был ее трофеем.

Я стиснула зубы и, несмотря на все обещания, что успела дать Чернову перед началом операции, никак не могла отвести от вошедших взгляд.

На фоне Татьяны, разодетой в блестящее платье с пайетками, напоминающими чешую загадочной волшебной рыбы, я в своем простом черном миди, с небрежно собранными в пучок волосами, почувствовала себя оборванкой.

— Я поговорю с ней и позову, когда все будет готово, — тяжелая рука Чернова легла мне на плечо.

В отчаянной попытке вернуть холодный рассудок и здравый смысл, которых у меня, может, и не было.

— Ага.

Когда рука Татьяны скользнула на спину околдованного и рассеянного Яна, а тот не смог даже возмутиться, что-то внутри у меня с криками сорвалось вниз. Не совесть ли?

Странно, но план Чернова, до крайности рациональный, вдруг перестал казаться мне жестоким, а решения — сомнительными.

Если ведьма позволяет себе подобное — то туда ей и дорога. Никаких больше сомнений и сочувствия, несмотря ни на что. В топку оправдания.

— Не думала, что ты придешь, — раздался голос за моей спиной.

Даша.

— Я и сама не думала, — ответила я, нервно переминаясь с ноги на ногу в такт музыке.

Сойти за свою на вечеринке не вышло, да и шут с ним.

Хватит игр.

— Тот новый парень ведь тебя не принуждал?

Теплота в ее голосе заставила меня улыбнуться.

— Нет, я сама пришла. И тут не так плохо, как я ожидала. Живая елка, какао, мандарины, что еще надо?

Если не брать в расчет колдовскую вакханалию и Татьяну, я сказала почти правду. Лучшую ее часть.

Конечно, Даша не могла помнить витки петли и тот вечер, что мы провели на яновой